На дворе была середина марта. У каждого представление о марте связано с теплой погодой, ярким весенним солнцем, с шумом бегущими ручьями, птичьей трелью и звонкой капелью. Подойдя к окну, Роман увидел унылую серость. Грязные барханы снега, голые ветви деревьев, небо, затянутое тучами, и термометр с отметкой в минус двадцать градусов. “Погода совсем не мартовская”, - подумал он. Уже так хочется насладиться теплом, но у природы нет плохой погоды. Утешали мысли о поездке с Иваном к его знакомой бабушке, практически родной, в село Благодатное. Посмотреть хотелось многое, лучше бы это было летом, а так все пройдет за один день.
Спустя полчаса они уже выезжали за границу города, поднимаясь по дороге, до боли знакомой горы Богданиха. Выехали на основную трассу, к которой стремились проложить маршрут люди сквозь гору. Мимо, за окнами, понеслись белоснежные равнины зимних полей с редкими черными пятнами кустов. Везде, куда падал взгляд, простирались поля. Зимние картинки нисколько не уступали по красоте летним, в каждом времени года есть свои прелести. Любой человек, любящий природу, просто смотрит вперед и видит всю эту красоту. Как красиво поля переливаются на зимнем солнце, словно усыпанные россыпью драгоценных камней. Не заметили, как показались первые дома поселка Возрождение. На главной улице стояли добротные кирпичные дома, построенные не так давно, дальше показались даже несколько пятиэтажек.
- Большой поселок!
- Да, раньше тут была зона вроде бы, - ответил Иван, – отсюда и название прилипло «Зона»
Дальше был железнодорожный переезд. Станция и домики совсем не примечательные, находящиеся в очень сильном упадке. Быстро проехав через станцию, поехали дальше. Вот уже показались первые коровники - село Благодатное. Возле них высились огромные стога сена и соломы. В центре села стояло двухэтажно здание, торцом к дороге, во весь размер которого была роспись по кирпичу с портретом - кого бы вы могли подумать, Дениса Давыдова!
- А эта картина к чему здесь? – удивленно спросил Роман.
- Да я забыл тебе рассказать, это село раньше было родовым поместьем Давыдовых.
Глаза Романа заблестели от восторга. Это сейчас молодежь не знает этого имени, а вот советские дети сразу представляют себе картину «Эскадрон гусар летучих». Кто из мальчишек не представлял себя в роли гусара! Денис Васильевич яркое тому свидетельство. “Как я этого не знал”, - мысли крутились в голове у Романа. Сделав фотографии мобильным телефоном, (жаль фотоаппарат остался дома!), но верный блокнот был всегда рядом, я начал записывать в него новую информацию. Подъехав к дому, остановились. Ребят встретила невысокого роста пожилая женщина, с играющей на лице улыбкой и ярким блеском в глазах. Иван не был ей родным внуком, но отношения между ними складывались лучше, чем у близких людей. Поприветствовав, Иван и баба Нина обнялись по-родственному. Иван представил ей меня. Женщина просто излучала жизненную силу, радуясь каждому прожитому дню и ни о чем не жалея. Человек душа – говорят о таких людях. Баба Нина встретила нас чаем с пирогом. Пока сидели за столом, я спросил про Давыдова. Она пообещала, что после завтрака можем проехать к местным жителям, поспрашивать про родовое имение и местный фольклор. Я был этому несказанно рад.
Первым делом мы зашли в гости к Ивану Ивановичу. Он был местным старожилом. Мужичок в свои девяносто, оказался на редкость веселый и словоохотливый. Он нам поведал немного о местных играх, особенно мне понравилась пасхальная игра в яйца, ни разу не слышал о том, как тут играли. И про то, что от графских строений остались несколько домов. Самое главное, от самого графского дома осталось только основание. Сохранились только прачечная, склад и часть больницы.
Дальше путь лежал в школу. Пообщавшись немного с учителем, узнали, что она сняла фильм о селе, собрала информацию о Давыдовых. Большим огорчением было узнать, что поместьем владела уже вдова Дениса Васильевича с детьми, а он сам тут уже не жил. Но разве это может мне помешать! Это вехи истории, и любой историк хотел бы оказаться хоть на миг там, в прошлом, увидеть всю картину своими глазами.
После школы, мы заехали в клуб. Большое здание, бывший графский склад, от него просто веяло стариной и манило к себе. Здесь мы встретились с Владимиром Андреевичем. Как выяснилось, его бабушка в молодости была в услужении у последней графини Софьи – на редкость доброй хозяйки. У них в семье даже передавался один рассказ, как графиня, из-за того что в бочонок с медом угодила крыса, просто велела ее выкинуть, а весь мед отдала своей прислуге. Поднявшись на второй этаж, стоя перед окном, я увидел широкую улицу, наверное, это была дорога к графскому дому. На стене проглядывал небольшой кусочек старинной штукатурки. Я прикоснулся к нему, что бы ощутить теплоту старины. Вдруг в глаза резко ударил яркий солнечный свет, пришлось зажмуриться. Все потемнело.
С испугом приоткрыв один глаз, я удивился. Обстановка вокруг меня полностью изменилась. Пропали трещины и отлетевшая со стен штукатурка, не было плакатов и книжных полок. Резные деревянные окна украшали изысканные гардины, белоснежные шелковые занавески и шикарные гобелены. Стены цвета нежного персика между белых колонн. На стенах висели портреты Давыдовых. За окном вырисовывалась сельская весенняя обстановка - молодая зеленая травка, люди, снующие туда-сюда, и дома. Они были другие, не те, что стояли тут до солнечного света. Разноцветные палисады около домов, резные ставни, ажурные фронтоны. Ощущение сказки радовало душу и приводило чувства в детский восторг. Себя я тоже ощущал странно: появилась полнота, которой раньше не было, и усы! Боже мой, я никогда не носил усов! Оглянувшись в поисках зеркала, обнаружил его на дальней стене. Огромное, в два человеческих роста, в раме из черного дерева, оно необычайно изысканно вписывалось в обстановку. Подойдя к нему, я не поверил своим глазам. В зеркале стоял большой мужчина с животиком, ростом чуть ниже меня и шикарными гусарскими усами, одетый в коричневый плотный костюм-тройку. Стоп! Раз это зеркало, значит это я! Но кто, кем я стал, и где Иван и баба Нина? Куда все пропало?
- Петр Николаевич, лошадь подана к крыльцу, - раздался голос где-то за спиной.
- Тут никого, кроме меня, нет, - ответил я, поворачиваясь к говорящему.
- Петр Николаевич, Вам не здоровится?
- Какой я тебе Петр Николаевич? И кто ты такой? И вообще где все?
- Извините, если не услужил. Петр Николаевич, Вам точно здоровится? - Голос человека вздрогнул. – Может, пригласить медика?
- Какого черта еще медика? Я задал вопрос - кто ты такой и где все?
- Осип я, ваш верный слуга. А кто все-то? Доротея Николаевна в медпункте, прислуга на кухне, а так Вы одни в доме. Час назад приказали приготовить лошадь. Вот я с конюшни поднялся вас известить.
До меня начало потихоньку доходить, кем я стал. Но как, каким образом? В голове вырисовывались картинки и мои, и Петра Николаевича. Я понимал и представлял тех, о ком говорил Осип. Значит, судя по родословному древу Давыдовых, я стал внуком поэта и последним владельцем Благодатного. Интересно, какой сейчас на дворе год? Надеюсь, не близкий к моей кончине, вернее, к кончине тела, в котором я сейчас нахожусь.
- Осип, какой нынче год, а то я что-то запамятовал?
- Четырнадцатое апреля одна тысяча девятьсот первого года. Пасха сегодня Петр Николаевич. - На душе сразу как отлегло. Петр Николаевич скончался в тысяча девятьсот десятом году во время неудачной операции.
- Так, а зачем я попросил лошадь?
- Не могу знать точно, но по моему вы вчера за ужином обмолвились хозяйке, что хотели навестить строительство церкви.
В голове возникла картинка: строительные леса, рабочие снующие как муравьи, стены растущие на глазах. Словно я видел это сам ни один раз. Рядом Ростовский. Интересно, откуда я знаю священника? Рассказывал мне, как проходят работы по восстановлению.
- Хорошо, пошли во двор.
Пройдя сквозь залу к выходу на лестничный пролет, осмотрел картины. Да я их точно видел раньше, но Роман-то нет! Теперь новым взглядом я изучал полотна и интерьер. Лестница - широкие мраморные ступени, изгибом спускавшиеся вниз в холл, с коваными балясинами, так же, как и зеркало, увенчанные перилами из черного дерева. Высокие входные двери из дубового массива, с бронзовыми петлями и ручками встречали гостей в этом доме. Персидский ковер ручной работы, с замысловатым узором, лежал на полу из мраморной плитки посреди залы. На потолке крепилась большая бронзовая люстра, обвитая хрусталем. Завершали восторг увиденного широкие, высокие окна. Да, Петр Николаевич жил очень изысканно и богато.
Осип отворил двери, я вышел на улицу и вдохнул полной грудью весенний деревенский воздух. Как я соскучился по весне! У нас сейчас на календаре хоть и март, но везде лежат барханы снега. А тут зеленая травка, молоденькие листья на деревьях, воздух весь пропитан теплом. Красота! Моя лошадь серая в яблоко стояла запряженной, с седлом украшенным золотой гравировкой рода Давыдовых.
-Грация! - позвал я лошадь, приласкав по холке. Имя само соскочило с языка.
Значит, она мне была очень дорога, раз произвольно я ее назвал по имени. Она откликнулась, заржав и игриво тряхнув гривой, тыкая в плечо лбом.
Запрыгнув в седло, погладил шею моей питомицы. Навыки наездника у Давыдовых, видимо, в крови. Пустив лошадь шагом, я любовался домами с палисадами, люди около домов приветствовали меня поклонами, мужчины снимали шапки при поклоне.
Недалеко от дороги, около одного из домов я увидел, как шестеро парней играли в какую-то игру с предметом, напоминающим мяч. Приблизившись к ним, начал наблюдать за игрой: шагах в десяти от парней лежали крашеные пасхальные яйца, два рядом с друг другом и четыре по отдельности, мяч был сделан из плотно скрученных тряпок. Они по очереди катали его в сторону яиц и если попадали в пару, то яйца раздвигали; если в одиночное, то забирали себе. Так у двоих были уже наполовину заполненные корзинки.
- Не желает ли барин в яйца с нами поиграть? - обратился ко мне один из них, высокий парень с сивой копной волос.
- А вот и сыграю. Осип, давай яйца, - обратился я к своему слуге, следующему пешком за мной - Ты же прихватил с собой?
- Да, Петр Николаевич, сегодня же пасха, кто без этого добра то ходит.
- Вот и хорошо, давай пару, мы с тобой вместе играем.
Выставив три пары яиц, мы начали игру. Мне на правах хозяина предоставили первый ход. С первого броска я раскатил среднюю пару. Игра продолжалась недолго, в конце игры у меня было два яйца и одно у Осипа, по итогу наша пара выиграла.
- Ладно, Осип, возвращайся, я поеду, все-таки проведаю строительство церкви.
- Хорошо, Петр Николаевич, вы к ужину обернетесь?
- Думаю, да.
- Что прикажете подать на стол?
- Я бы не отказался от курочки, но что бы и кулич на столе был.
- Как же в такой день без куличей!
- Вот и хорошо.
С этими словами я поехал осматривать владения человека, в чьем теле мне довелось находиться. Чистые широкие улицы, ухоженные дворы радовали глаз также фасады деревянных домов. Вокруг было ухожено, никакого намека на какой-либо мусор, чистота в имении была везде. Доехав до кирпичного одноэтажного здания, на стене я увидел надпись "Медицинский пункт", и остановился. Это был четвертый дом из кирпича среди увиденных мною ранее. На крыльцо вышла высокая красивая женщина в белом колпаке с накидкой, спадающей на плечи, приветливо мне помахала. Подведя лошадь ближе, я узнал женщину с картины.
- Петр Николаевич, добрый день! Собрались просто погулять или все-таки навестить церковь?
- Доротея Николаевна, а вам, как я смотрю, даже в праздничный день не сидится дома, работа заботы. Вот и у меня сейчас забота, церковь достраивать надобно.
- Ну что вы, увольте, я без медпункта себя не представляю. Кстати, не захватите с собой небольшую посылку Павлу Александровичу? Он просил кое-какие медикаменты.
- Конечно, отчего не захватить. На обед меня не ждите, обернусь, думаю, только к ужину.
Приняв бумажный сверток, упаковал его в сумку на крупе лошади.
-До вечера.
С этими словами, помахав на прощание Доротее, припустил Грацию дальше. Выехав за пределы имения оказался на дороге, вдоль которой, куда ни глянь, тянулись огромные поля с зелеными всходами пшеницы. Пустив лошадь в галоп, я ощутил свободу, душа пела от счастья, теплый весенний ветерок путался в волосах и нежно ласкал лицо. Спустя некоторое время повеяло прохладой и, чем ближе я приближался к Терешке, тем холоднее становилось. Потоки несли тонны холодной прозрачной воды. Разливы бурлили воронками закручивающимися в ямах. Повсюду то и дело были видны всплески обитавшей в этой реке рыбы.
Остановившись около большой ветлы, ветвями ласкавшей поверхность реки, расстелил под ее сенью небольшой кусок плотного сукна, заделанного рулоном к походной суме. Достал продукты, которые Осип припас мне в дорогу, и сделал себе небольшой пикник.
За трапезой наблюдал, как прекрасна была природа столетие назад. Как же плохо на нее повлияло человечество, какая сейчас здесь красота и что стало в моем времени. Везде заросли камыша, разбросанный мусор, горелые стволы сухих ветел. Тряхнув головой, отбросил в сторону картину современной Терешки, чтобы насладиться ее старым видом в полной мере. Трава вдоль берегов обкошена, нету сухостоя.
- Вот бы сейчас удочку и посмотреть, как раньше ловилась рыба? - сам с собой заговорил я. - Судя по всплескам ее тут большое изобилие, такое ощущение, что бросай пустой крючок и все равно, что-то да поймаешь.
Насладившись вдоволь отдыхом у реки, собрал провизию и отправился дальше. Через полчаса в поле зрения появилась церковь, вернее ее строительство. Вовсю шло празднование пасхи, кто-то хороводил, кто-то играл в яйца, среди играющих я заметил и священника, повел в его сторону лошадь. При виде меня люд кланялся, приветствуя.
- Христос воскресе, Петр Николаевич. - приветствовал меня по случаю праздника Павел Александрович.
- Воистину воскресе. - не заставил себя ждать я. - Все отлично как посмотрю, стройка идет по плану. Надеюсь, лет через пять будет готовый приход.
- Если без задержек, то думаю, так оно и будет. Вам, случайно, Доротея Николаевна для меня ничего не передавала?
- Ах да, чуть не забыл. Вот пакет. - достав из сумы сверток, протянул его Павлу Александровичу.
- Спасибо, а то лекарства заканчиваются, ночи холодные и люди болеют. Не хотите с нами поиграть в яйца, кстати?
- Нет, спасибо, я уже сегодня немного поиграл, для меня достаточно. Лучше осмотрю строительство.
- Пойдемте, покажу, как у нас обстоят дела. Прохор, прими лошадь. - обратился он к одному из парней, стоявших недалеко от нас.
Тот молча принял узду и повел Грацию к кормушке. Мы пошли к основанию церкви, уже можно было увидеть, где какая комната будет располагаться.
- Здесь сделаем выход к колокольне, - указал на угловую комнатку священник.
- А это что за небольшое основание, там, поодаль?
- В дальнейшем будет часовня.
- Красивая тут местность, с колокольни все будет как на ладони.
Вокруг были посадки деревьев, виднелись небольшие пушистые липки, стройные ряды березок. За ними вдаль убегающие поля будущей пшеницы, недалеко шумела Терешка.
Воздух был настолько чист и свеж, что с непривычки кружилась голова. Павел Александрович устроил мне встречу с рабочими, показывал иконы, которые будут располагаться в церкви. Потом я поел за общим столом со своими крестьянами. День тянулся к вечеру. Распрощавшись, я поскакал обратно в имение. На закате природа была особенно завораживающая, алые оттенки заходящего солнца придавали ей какое-то особенное волшебство, от каждого дерева, куста и даже травинки тянуло таинством девственной чистоты и легкости. Дорога петляла между полей и лесопосадок, черной лентой ведя меня обратно в Благодатное.
- Нужно будет у Осипа спросить почему так оно называется.
Показались огни окон первых домов. Село уже готовилось ко сну, работа в имении, как и в любом из сел, начиналась с утренней зорькой. Около усадьбы меня уже дожидался Осип. Вечера были еще прохладными, и я немного замерз. Слуга, догадавшись, сразу предложил мне теплую накидку, а сам повел Грацию в конюшню. Стоя на крыльце дома Давыдовых, смотрел на темнеющее небо и вдыхал полной грудью свежий вечерний воздух. Как все таки хорошо в селе! Город всегда меня давил своей серой затхлостью, монотонностью будней, тонны бетона своей массой, как будто наваливались на плечи, не давали свободно жить. После переезда в Хвалынск я по-другому взглянул на жизнь, на окружающий мир, на живую, не затронутую природу. А посетив села, понял, что и Хвалынск не совсем чист, деревни еще хоть немного, но хранят отголоски прошлого нашей патриархальной России. Где ширь лугов плавно сливается с зелеными чащами, которые, в свою очередь перетекают в густые леса.
Насладившись последним светом этого дня, встретив первые звезды на небосводе, зашел в дом. Из столовой доносился приятный аромат ужина. Доротея все это время наблюдала за мной из холла, ожидая, когда супруг соизволит отужинать.
- Стол уже накрыт, все, что заказывали, кухарка сготовила.
- Я голоден, как никогда. - Желудок ответил мягким урчанием, никогда не представлял, сколько надо пищи, чтобы насытить большое объемное тело. - Пойдемте.
Войдя в столовую, увидел всю прелесть вечернего стола. Свечи в бронзовых подсвечниках, вино уже играло в бокалах, на гарнир: картофель по-французски, капуста наполненная фаршем, фасоль по-итальянски, жареная курочка, которую заказывал, тоже на столе. Несколько салатов служили приятным украшением, но венчал стол пасхальный кулич, король вечернего стола, большой, с румяными поджаристыми боками и белоснежной шевелюрой. Сели за стол. Доротея произнесла молитву, и начался ужин. Все было по-домашнему очень вкусно, сразу вспомнилась еда у моей бабушки. Вот дело подошло к куличу. Взяв аккуратно отрезанный кусок, и попробовал его. Я не знаю даже, с чем сравнить его вкус, сейчас такой нигде не попробуешь, даже у бабули не получались такие вкусные рассыпчатые куличи. Ужином я остался доволен. После трапезы я вышел подышать ночным воздухом. Меня нагнал Осип.
- Петр Николаевич, вы опять без накидки, простудитесь ведь. - протянул мне плащ.
- Скажи, Осип, а ты грамоте обучен? - я решил выспросить про название села.
- Немного.
- А скажи, ты знаешь, почему имение Благодатным назвали?
- Вы что, Петр Николаевич, мы и без грамоты это знаем. - Он рассказал все что знал.
Барон Остен – первый владелец имения, высеял поля. Когда хлеб почти созрел, погода резко изменилась, на поля шла огромная черная туча, вокруг нее все было сине-белое. Барон очень испугался, что имение останется без урожая. Упал на колени и стал молить бога о спасении, пообещав построить церковь в честь ангела супруги, мученицы Параскевы. Бог как будто прислушался к молитвам и раздвинул тучу, осветив поле светом, сохранив урожай, а на соседских полях, где непогода прошла, был град страшной силы и погубил все посаженное. Вот и назвали село Благодатным, якобы благодать божия. А церковь барон, как и обещал, построил. Только потом ее разрушили, и теперь, мне, то есть Петру Николаевичу ее досталось восстанавливать. А еще, по преданию, девка, коль детей иметь не могла, шла с молитвой к Параскевне в церковь, и та одаривала ее счастьем материнства.
- И точно, о чем это я? Зачем для этого грамота, а писать-то ты обучился?
- Обучаюсь, Петр Николаевич.
- Вот и отлично. - с этими словами я отправился в дом.
- Интересно, вернусь я обратно или нет? - спросил сам себя.
На улице действительно немного похолодало. Войдя в дом, сбросил плащ и поднялся на второй этаж. Подойдя к тому же окну, у которого стоял утром, посмотрел на ночное село. Все уже спали. Фонарей тогда еще не было. Поэтому виднелись очертания только соседних с моим домов, на которые попадал свет из окон.
- Да, день прошел как нельзя лучше, пора идти спать, но куда, где спальня? О, господи! - Я в панике закрыл лицо руками, и в глазах снова потемнело и побежали разноцветные круги.
- Ромка, Роман, очнись! – кричал, отвешивая мне оплеухи, Иван.
- Где я? - приоткрыв глаза, спросил Ивана.
- Как где? В клубе. Подошел к окну и вдруг упал.
- Ясно, потерял сознание. Сколько прошло уже времени?
- Минуты две тебя в чувство привести пытаюсь, - удивился Иван.
- Не может быть, - возразил я. - Ты не поверишь, что со мной произошло.
Я все выложил на одном дыхании, баба Нина и Иван слушали меня открыв рот, все время задавая вопросы. Ваня даже несколько раз пробовал сам. Подходил к окну, прислонялся к откосам, закрывал глаза и закидывал голову. Но все его попытки, были безрезультатны. Я сам уже с опаской подошел к окну и взглянул на улицу. Взгляду предстали снежные поляны, голые ветви деревьев, качавшиеся от сильного ветра, и обветшалые фасады некогда красочных домов. Погода была далеко не мартовская. Какая разница между прошлым и настоящим! Вот они, деяния рук человека: везде уныние и разруха. С разговором о прошлом и настоящем, мы вышли из клуба. Но экскурсия на этом не закончилась. Какое гусарское имение и без лошадей! Баба Нина отвела нас в настоящую конюшню. Я люблю этих прекрасных животных, с удовольствием понаблюдаю за ними. Какие же они все-таки грациозные! Знал бы, что увижу лошадей, прихватил бы им гостинца, а так пришлось лишь наблюдать. Особенно мне понравился один жеребец, серый в яблоко, высокий и крепкий, не пугливый. Подошел вплотную и с любопытством изучал меня, так же как и я его. Потом мы сходили на местный пруд. Жалко не лето, можно было хоть здесь порыбачить, а так, увы, только и оставалось, что мечтать. Отвезя домой бабушку, еще немного поговорив, мы поехали домой. Распрощавшись у калитки, тронулись в путь, бабушка стояла и махала рукой на прощание все с той же играющей улыбкой на губах, и лишь в глазах читалась грусть одиночества. Поездкой я остался доволен. Где бы еще смог прочувствовать всю красоту села, как не в гостях у прошлого! Всю дорогу до дома, мы то и дело вспоминали мое неожиданное путешествие.
Дома, я взял ручку и застрочил по бумаге, перенося вехи истории на белый лист.