Напой мне, старьевщик, про старые вещи.
Друзей остается все меньше и меньше,
чьи предки лежат до седьмого колена
под толщей асфальтобетонного плена
страны, переполненной шиком и снедью
пока небоскреб затонирован нефтью,
где вместо старьевщика сеть секонд-хенда,
и нет Карабаха как нет хеппи-энда;
куда не вернуться к минувшему с иском,
покуда тряпичник под солнцем бакинским
свой голос доносит полуденный, вещий
про старые вещи, про старые вещи…