Красный вечер сгорает неспешно в усадьбе.
Как струится престранный огонь!
По старинной, забытой, ослабшей ротонде,
Завлекая нелепой игрой.
"Вот смотри! Я пылаю бесстыдно и глупо,
Уходящим осенним деньком!
Умираю, любя, хоть и больно, и трудно
Отрываться последним листком.
По оранжевым, медленным тоненьким веткам
Я стекаю брусничной вуалью.
Пусть я буду пустым, безрассудным, и падким –
О тебе все же я вспоминаю."
Вечер умер. Ничего от него не осталось.
Лишь качается белый шатер.
-«Помнишь, там наши души сплетались?»
-«к черту этот бессмысленный вздор…»
Что осталось? Одна лишь сухая зола
Ею лишь поперхнуться и кашлять.
Чья вина? Кто тут прав? Виноват? Проиграл?
Всё равно: никакого нет «завтра».
Что гореть? Если завтра беспечно умрешь?
Что порхать, словно битая птица?
Но, всмотревшись в глубокое, мрачное дно –
Отраженью рискнешь поразиться.
Там, под слоем черневшего старого пруда,
Чуть едва пробиваясь сквозь тысячи «НЕТ» -
Слабый стон фонарей, непонятно откуда
Вдруг расправил свой слабенький свет.
И пойду я вдоль этого тихого блеска,
Освещая шатер и рыжистую ветвь..
Пусть мне в этой любви сегодня нет места,
Я прожгу, я прощу себе мнимую смерть.
Я прощу себе шаг, что небрежно ступал:
Теплый воздух смягчит эту боль.
Пусть хоть тысячи раз этот вечер сгорал-
Ему не стыдно за свою любовь.
(Усадьба Суханово, Московская обл.)