Опять, Распятая Россия,
тобою правит Жёлтый Сброд.
Опять Мундиры Голубые
Гипнотизируют Народ.
От Бреста до Владивостока -
над каждым домом, каждым сном -
горит Недрёманное Око
подозревающим огнем.
И каждое Живое Слово,
оброненный случайно вздох
тотчас становятся уловом
невидимых Казённых Блох.
Свободный Демон, Дух Сомненья,
давно, с подрезанным крылом,
чаи гоняет, жрёт печенье
за Царским продувным столом...
Мне на ночлег приткнуться негде
и некому в глаза взглянуть.
Передо мной, в Подлунной Неге,
кремнистый чешуится Путь.
Тарантулов Лощёных Стая
над Родиной моей парит.
И шёпотом, дрожа и тая,
Звезда с Звездою говорит.
Затянутые Маской Лица
вновь жаждут в ступе Кровь толочь…
И длится, длится, длится, длится
Варфоломеевская Ночь.
1967, март.
Казус Леонардо
Загадочна улыбка Моны Лизы.
Пытливым дан вопрос на сотни лет:
какие несусветные сюрпризы
сулит нам сей заВИНЧИнный портрет?
Быть может, нынче – где-то в Теплом Стане,
на грани обезлюдевшей тщеты –
в лице (не лике) Лены или Тани
проступят заповедные черты.
Уборщица ли, дама ль стоматолог,
студентка ли, невинная пока, –
не в этом суть. Откинут злачный полог
блаженной боли, шедшей сквозь века.
И ахнет новоявленный Художник
(оболтус, незадачливый поэт,
да плюс ещё бродяга и безбожник),
и намалюет Дубликат-Портрет.
Не копия, нет-нет, и не подделка:
Живой Души Неопалимый Гимн.
И всё вокруг, что скверно, подло, мелко,
проникнется Свечением другим.
Родится вновь Сверхчувственная Тайна –
Улыбка Высочайшей Глубины.
И обомлеет Лена (или Таня)
под взглядом сонным Сплющенной Луны...
Ещё одно вершится Чудо нынче.
В Чертанове, на пятом этаже,
сам Леонардо, ветреник да Винчи,
смакует шоколадное драже.
Всласть перед ним дымится чашка чая.
Оленьи на стене торчат рога.
Хозяин, гостя хмуро привечая,
“Джоконда! – шепчет. – Прелесть! ДорогА…”
На полуслове чем-то поперхнётся…
Луны и Звёзд разбрызгивая слизь,
вдруг выудит - в Заброшенном Колодце -
Улыбку... Ту, которой мы спаслись...
Вновь Мона Лиза (Таня или Лена)
затеет мировую карусель,
потомкам улыбаясь вожделенно –
Улыбкой, не разгаданной досель…
Нам не уйти от чёрточек несходства.
Ведь разве не отличны Мать и Дочь?
Фонтан из Непрорытого Колодца
всю Толщу Недр стремится превозмочь...
Мигает Ёлочка: то вспыхнет, то потухнет.
И отцветает Комнатный Гранат.
И мерно капли капают на кухне.
А Дети Солнца – непробудно спят.
1988, январь.
Гимн Жертв Холокоста
Метели звёзд не замели.
Следы ведут сюда,
где слышен вопль из-под земли -
в ночь Страшного Суда:
"О люди! Помните вы нас?
Мы – кости и зола.
Настал заветный день и час:
избавить Мир от Зла.
Настал!.. Израиля сыны
и дочери его,
развейте тягостные сны –
страданья торжество!
Ни гнев, ни слёзы, ни мольба
нам не могли помочь.
Землёй – холодной, как Судьба –
засыпала нас Ночь…
Трава зелёною волной
взошла из наших Слёз,
и с Кровью нашей над Войной
Рассвет Зарю Вознёс.
Ваш, Братья, Лучезарный День
не омрачится пусть.
Пусть соскользнёт былая Тень
и Горечь с ваших Уст.
Да будет ясность Мудрых Глаз,
Мир и Любовь – Сердцам.
Не забывайте только нас.
И мы поможем вам"...
22-23 сентября 1961.