Когда из глаз моих польётся кровь
всех мыслей сохранённых золотом молчанья,
я навсегда покину «Город Мастеров»,
уйду с расправленными от тяжести плечами.
И умываясь снегопадом перезрелой вишни,
в промёрзший грунт зарою ятаган войны.
Почувствую другой, совсем иной вкус жизни,
и не замечу, как в реальность просочатся сны.
Я разбивался о запретной тишины гранит.
На все исходы той смертельной схватки
последний вздох как эпитафию хранил,
и понимал, что сам с собой играю в прятки.
И были вёсны как экстаз на гребнях волн.
И гобелен из звёзд с невидимым подтекстом.
Я на сеансы жизни не покупал попкорн,
и под стекло не клал приобретённые рефлексы.
И если тьма напоминала о себе –
не прятал глаз под сводом капюшона,
а только слышал, как трещит её стальной хребет
в безумной бойне личных армагеддонов.
Блуждала правда где-то рядом,
скрываясь в опереньях птиц.
И била осень в нас снарядом,
гася иллюзии каприз.
Хромая тень плелась безмолвно
между надгробий обещаний,
сжигая выхваченным словом
страницы кодекса прощаний.
Меня хватило бы на всех.
Я каждый день рождался с новым сердцем.
И теми, чьим коротким оказался век,
я как костром ночами молча грелся.
И там, где раньше трепетали крылья,
вновь жжёт лопатки, лопается кожа.
И ангел, дышащий в затылок,
секрет открыл мне - всё возможно.
Не быть – на грани, а – за грань.
Не потеряв при этом здравый смысл.
Я не вернусь уже /отстань/
Прости меня…
Я весь уж вышел.
Блуждала правда где-то рядом,
скрываясь в опереньях птиц.
И била осень в нас снарядом,
гася иллюзии каприз.
Хромая тень плелась безмолвно
между надгробий обещаний,
сжигая выхваченным словом
страницы кодекса прощаний.