Где бонсаев терраса двух улиц по стыку
между "зебр" оттеняет коротенький путь,
после чайного домика в "Старую книгу"
я иду первым делом всей грудью вдохнуть.
Там не ветхих тряпиц топкий запах клубится,
а присутствует терпкий такой аромат,
как у чая, которым одним не напиться,
а другим не годится - на вкус горьковат.
Стеллажи друг о друга скрипучие спинки
потирают - под ними гуляет доска,
Что бы с полок всплывали летать паутинки,
добавляя на мне седины у виска.
Достаю фолиант с неизменной приметой
его древности - трещин по корочке сеть.
Так и хочется мне хрустнуть корочкой этой,
как ломая печати, и вглубь посмотреть.
Я открою его, выпуская из клетки
россыпь галочек вкривь от руки на полях,
В их размашистых крыльях увидев пометки,
и закладки - в страниц перегнутых краях.
Содержимое книг аккуратно усвоив,
книголюб предпочтёт поделиться с тобой.
Он не тот человек, кто по цвету обоев
корешки подбирает на вечный покой.
В чьих шкафах под стеклом - непрочтённые книги,
габаритом одним в лакированный ряд.
Без особой нужды, как в петлицах гвоздики,
непрочтёнными быть они насмерть стоят.
Здесь же климат иной, чем в гостиной у сноба,
где шедевры в шкафу, как в сарае дрова.
Здесь читаются ёмко, прилежно, особо
под отметиной ногтя не шрифт, а слова.
В философии мудрость, а в пьесе интригу
нахожу я с той солью, что - Главное! Суть!
заплатив почитать чью-то старую книгу...
и свою. Мелочь есть. Её надо - чуть-чуть!