Чувствуя каплей себя средь большого,
Частью природы байкальских широт,
Преданный краю, богатый душою,
Вырос Бадма, прославляя свой род.
***
Кем-то сказано с насмешкой:
— Эка невидаль — Сибирь!
Мёрзнуть там, в глубинке снежной!
Я вот краше видел мир:
Был на острове Свободы,
Ездил в Турцию, в Китай,
Не было ещё заботы,
На Байкале — замерзай!
—Дело каждого, конечно,
Строго глянул спутник вверх,
— Не бросай речей поспешных,
Бессердечный человек!
Мы в суровости взрослели,
Знали, рядом враг иль друг,
Краю милому радели,
Стойкий поднимали дух!
Колыбелью были волны,
А периной — мягкий мох.
В зной спасали сосен кроны,
Кедр для нас был хлеб, и Бог!
Дружно жили с буйным ветром,
Крепкий радовал мороз,
Бедно были мы одеты,
А смеялись, так до слёз.
Да и душами не мёрзли,
Жили с ясной головой,
Выше поднимали вёсла,
Каждый в лодке — рулевой!
Сладко ели саламату*,
С солью, салом пили чай,
Нет вкусней бууз* буряту,
Любит их байкальский край.
Чай у нас — душа народа,
Знак гостеприимства — чай,
Он в любое время года
Вкусен! – Пей и не скучай!
Часто мама повторяла:
– Помни главное, сынок,
Дом родной – судьбы начало,
Новый день – большой урок.
Лень работе – не подмога,
«Всё воздастся по делам»…
Лакомств – в меру, знаний – много,
Бить баклуши не по нам! —
Гриб собрать и на охоту
Было нам ходить не лень,
Шли в тайгу и в непогоду
И ценили каждый день!
Помню, часто распевали
Нашу песню рыбака,
Пели то, что увидали,
Над волной неслась строка.
Не спеша, дед с расстановкой,
Песню тихо затянул,
Вздрогнул поезд – остановка,
Кто - то слушая, уснул:
А над нами колыбельной
Песня дедушки Бадмы,
Монотонно - менестрельной
Льётся в души и умы:
Бездна – синяя пучина,
Нам родная сторона,
Ты и радость, и кручина,
Омулёвая страна…
Осетры и омулёчки,
Раз- два!
Тайменьки и окунёчки
Раз – два!
Нас глубины не пугают,
Раз – два,
Сам Байкал нам помогает,
Раз – два!
Разошёлся наш сказитель,
Всё уверенней поёт,
И мудрец, и вдохновитель
Ноты нужные берёт!
Бросим в море наши сети,
Ай да рыбка, вот улов!
Всех милей оно на свете,
Наше озеро – любовь!
Где ты ветреный дружище,
Неуёмный Баргузин,
Подгони - ка нас, ветрище,
Верный друг морских путин!
Чуб свисает надо мною,
И с восторгом «говорит»:
– Нам не по пути с тоскою –
В унисон – раз – два летит!
И совсем не для веселья
Эта песня рыбака,
Память здесь поёт свирелью
Издалёка - далека…
…Наш Байкал – отец любимый,
Беспокойный старикан,
Со святой горою Жимой*—
Прибайкальский талисман.
Подними нас, вал высокий,
И поближе опусти,
Там заждался дом далёкий,
С ветерочком прокати
На подмогу с ближней полки
Гимном весело звучит,
Подтяни, раз – два, не молкни,
Весь вагон почти кричит:
Осетры и омулёчки,
Раз- два!
Тайменьки и окунёчки,
Раз – два!
Нас глубины не пугают,
Раз – два,
Сам Байкал нам помогает,
Раз – два!
Весел наш Бадма со всеми,
Вспомнил молодость свою,
Не в обиде он на Время,
Что провёл в родном краю!
Плечи распрямил рассказчик,
Будто враз помолодел,
И попутчик, и докладчик,
Воспитатель между дел!
А я вижу, как бродяги,
Режут вёслами волну,
Рыбаки и работяги
Сеть кидают в глубину!
Стал Бадма как будто выше,
Встретив юных на пути,
– Дед, скажи, ты был в Париже?
Бросил кто-то с высоты…
– Что ж, отвечу непременно,
Нет, Парижа не видал,
Но скажу вам откровенно,
Я в Берлине побывал!
Где под свистом пуль мужали,
В страшных падали боях
И от смерти не бежали,
Что стояла в двух шагах…
Стиснув зубы, побеждали,
Метко били по врагам,
В май с Победою шагали
К Бранденбургским воротам!
И старик, смеясь беззлобно,
Брови сдвинул, взгляд поднял.
Снобу стало неудобно:
Он героя увидал…
Орден скромно, тусклым светом
Красил дедушки пиджак,
Слёзы вытер незаметно
Старый воин - сибиряк!
Смолкнул умник по соседству,
Нет резона возражать…
Слово — правильное средство,
Чтобы душами сближать!
*Буузы — это большие пельмени (по - русски — позы) с отверстием в верхуш-
ке, оставляемым для выхода пара при их приготовлении. Варятся они на пару в течение получаса и невероятно вкусны. Едят позы, беря их исключительно руками, надкусывая сначала «бууз» в нижней части, выпивая скопившийся внутри бульон.
*Саламата — мучная каша или мучной кисель из ржаной, ячменной или
пшеничной прожаренной муки, заваренной кипятком и распаренной в печи
иногда с добавлением жира, масла или сала. Варят до состояния жидкого киселя.