Ветер мне шепчет: «Прости, отпусти,
Разве так может беглянка грустить?»
Но отчего же, скажи, беглецу,
Радости глянец худому лицу?
Этот худой и белесый овал
Мне безвозмездно принадлежал,
В зеркале же, к сожаленью, теперь,
Радости прежней унылая тень.
Этот худой и безрадостный лик,
Будто беззвучно затянутый крик,-
Прежде весёлый выигрывал смех,
Только бесил окружающих всех.
Жалко заклинило шею худую,
Просто достали меня молодую,
Просто так часто они издевались,
Кости,измытые ими, сломались.
То, что сломалось-срослось и окрепло,
Пышущее успокоилось жерло,
Ныне я голову в бок оберну,
И притаившихся сзади спугну.
Горько хохочут от злости и боли,
Мне безразличны отныне их роли;
Им до меня высоко/далеко,
Им не доплюнуть, а мне-так легко.