I
Кто-то усердно рассуждает над тем,
стоит ли эта жизнь того,
чтобы её жить.
Зачем-то иссушает себя
строчками хиленьких, немощных рифм.
Хочет писать что-то вновь,
но выходит совсем иное.
То, что хотел сказать
остаётся в коробке грёз.
Смывается чистым прибоем.
II
Склоняю голову,
Аллен Гризберг.
Я навечно ваш раб.
Разрешите только продолжить
ваше противоречие с формами
строгих рифм.
Усердно выкипячиваю
вязкое варево,
для создания смысла из слов.
Видимо,
вдохновлённость моя
слишком сухая.
Раскрошенность листьев,
картинка воссозданная из воловьев голов.
III
Я зачем-то тебя жду, Мария.
Приходи.
Не обессудь, пожалуйста.
Прости.
Я не нарочно.
Посвящаю тебе всё.
Знаете, после моей смерти
она станет автором всех этих стихов.
Это не я пишу,
это что-то другое.
Сидящее в черноте
картонного сердца.
Оно упорно противится форме,
хочет на волю вырваться,
но сидит за закрытой дверцей.
IV
А знаете,
человек удивительно влюбчив.
Люди, прекратите меня очаровать.
Кто-то прошедший ночью,
когда луну выбелили
и окрасили этим цветом
его волосы,
играл музыку эльфов на губной гармошке.
И светил мягким металлом глаз.
Или та, чей голос,
порывами ветра...
Поёт сонеты своей любви.
Люди, прекратите меня очаровать!
Мою накопившуюся нежность
некому дарить.
V
Удивительно,
насколько становится легче,
когда изложишь
копившееся внутри.