Загорелся сентябрь, как от света
через линзу сухая солома…
Это – бабьего лета примета
повторяется осенью снова.
Воздух, словно подкрашенный синькой,
невесомей, но гуще наощупь.
Повязавшись небесной косынкой,
на ветру ветви ива полощет.
В ряби луж очертанья теряя,
отражаются туфель подошвы,
мимолётный узор заслоняя
накрахмаленной облачной прошвы.
И опавшие мокрые листья,
будто резаны по трафарету, –
к Оноре пожелтевшие письма,
непрочитанные, без ответа.
Чуть слышны звуки старой пластинки,
что давно уже всеми забыта.
И летают вокруг паутинки –
поседевшие волосы чьи-то...
2001 г.