Сенат почти неделю заседал,
Ломались «копья» в спорах жарких,
Казался адом раскалённым зал,
Трещали свечи, свода арки.
Вопрос над ними продолжал довлеть:
Быть иль не быть руке единой?
Возможно ль Рубикон переходить,
И станет ли Гай Юлий силой?
Так многое поставлено на кон,
Свободы ведь судьба решалась.
Задача – перейти ли Рубикон?
Неразрешённой оставалась.
На берегу означенной реки
Легионеры в нетерпеньи –
Сенаторы в решеньях нелегки,
Гай Юлий в полном возмущеньи.
Сенат решенье принял, наконец,
Слова звучали мощно, грозно.
Груз запрещения повёз гонец,
Но только было слишком поздно.
Гай самовольно перешёл реку,
Гражданская война и смута.
Пустыня… никого на берегу,
До смерти, кажется, минута.
Легионеры следуют за ним,
А он идёт без остановки,
Лишь волевым решением одним,
Властитель он без подготовки!
Раскаты голосов – весенний гром.
Крик:«Аве, Цезарь, император!»
Всем поклоненье слышно в громе том,
Никто не скажет: «Узурпатор!»
Войска готовы за него на смерть,
Поют легионеры в гимне,
Так завертелась злая круговерть,
Лев-Цезарь в эпосе старинном.
Решительности, смелости рецепт,
Так появилось выраженье,
И образным давно предстал концепт –
Недопустимость пораженья.