Она не просила денег —
С деньгами в стране напряг.
Под мышкой — облезлый веник,
Как свернутый красный флаг.
Две сумки. Бутыль с водицей.
Опрятная седина.
Развязанная тряпица
И мужнины ордена.
У вывески ширпотреба
Талдычила битый час:
«Купите бабуле хлеба,
А я помолюсь за вас».
Как спрятавшееся Лихо,
Как неотвратимый Рок,
Она мне сказала тихо:
«Буханочку бы, сынок».
Я, шаг ускоряя твердый,
Бегу от ее седин.
Иди ты, бабуля, к черту.
Вас много, а я один.
Бродяги, собаки, кошки...
То хлеба им, то котлет.
В избушку на курьих ножках
Лети на своей метле.
Я что им — глава Газпрома?
На золоте ем и пью?
А кто, извиняюсь, дома
Накормит мою семью?
Я стойким шагал солдатом
Вдоль вывесок и витрин…
А муж её в сорок пятом,
Наверное, брал Берлин.
Асфальт подо мной не гнулся,
И мирно цвели огни...
Конечно же, я вернулся,
Зайдя на углу в «Магнит».
В увесистом и раздутом
Пакете а-ля вокзал
Я ей передал продукты,
Не глядя в ее глаза.
«А вот сахарок, бабуля,
Чтоб слаще тебе жилось».
Поклоны ее, как пули,
Прошили меня насквозь.
С плакатов при всем параде,
Как Троцкий на колбасу,
На бабку смотрели дяди -
«На выборы!», «Голосуй!».
Собой подпирая цоколь,
Стояла она, тиха,
А мимо — девичий цокот,
Словесная шелуха.
Ее ордена блестели,
Как рыцарская броня,
И дырки от пуль свистели
Под ребрами у меня.