Свинцом и копотью
остался на лице
умерший город.
Когда приду,
умоюсь тщательнее, но
он остаётся в воздухе
как что-то,
под вечер притворившееся сном.
Часы прощания,
как час перед рассветом!
Перед отъездом
длится, длится
то,
что голосам даёт чужие лица,
похожие
и непохожие точь-в-точь
в удушливой пыли и на Арбате.
Москва – фотомодель туристам,
кстати,
ещё она
модель моей вселенной,
но
заместо звёзд её улыбки, стены.
Улыбки близких
и знакомых бесконечно
и не понять, ей, время
быстротечно
в ночь
до головокружения
и в горле пыли.
За суетой в Москве
прохожие забыли,
что там за облаками
дальше
космос:
объятия бездны,
больше звёзды!
а если вспомнить,
кажется, что небо низко-низко!
В запястьях пульс
стучит неровно,
близко,
и стук дождя
в трамвае пепел мажет.
за отражением
на стёклах даже
я сам себе понятен и прозрачен,
а город остаётся на лице
сетями магистралей и кварталов.
Мне так давно
с ним нужно попрощаться,
но ощущение потери не исчезнет.
От недосыпа головокружение
о равновесии внутри
напоминает:
Земля – планета,
и мы вместе
п
а
д
а
е
м
...за миг до пробуждения
от сна.
Но если падаем,
то, значит, – и летаем!
Там настоящее,
а в окнах дым,
и сажа на стекле,
как отпечатки пальцев.
Мне мир так мал,
и нужно постараться,
чтобы забыться
или стать другим.
Я так давно
здесь не хочу
быть кем-то...
одним,
потому
что сам
себя не потеряю.
Ключи от прошлого
лежат в кармане с краю.
Забыться –
значит
сделать ближе космос,
но настоящее
не длится дольше,
чем я позволю ему длиться вопреки.
Ключи подходят к дому,
ждёт дорога,
и до головокружения немного.
Умылся –
по вискам
– вода.
Когда вернусь,
кто мне ответит,
если...
значения теряют города.
Я так хотел,
чтобы сегодня все исчезли!
а...
оглянёшься –
дом,
он ведь со мной, он остаётся,
да?