I
Я тебя не виню,
я сама свое горе горюю.
Эта чуткость дарована
рыжему духом зазря.
Приобщившись к огню,
обещаний щенячьих игру я
так швырну на жаровню,
что битым подавишься, жря.
О, как славный Телец
изуродован в залежах сердца!
Кто все начал, за что?
Не один и не трое, но два.
При леченье сердец
говорили: прекрасная жертва.
При ученье пашто
говорили: пустая жратва.
Эта прорва прорвет
ощущение чуткости нежной.
Эта вавра наврет,
что опять возвратилась зима.
Эта баба ревет
опущением путани снежной
в опрокинутый рот.
Свое горе горюю сама.
II
Вперемежку с хохотом лакают
лишь обрат печали вековой:
то обряд добротненького лая
всех собратьев в рати роковой.
Мне в насмешку замуж предлагают,
мне в проверку замуж предлагают
и Кронверка память предлагают,
прилагают
якобы покой.
Обернитесь девой, дорогая,
соберитесь с телом, дорогая,
вы наш жалкий демон, дорогая,
дорогой.
Но дорога краткая такая
уведет к дарованной другой,
я в насмешку кротко отругаю
и махну оторванной рукой.
Перебежку времени влагаю
я в ладонь неверною строкой.
Доигралась дура: мы врагами
стали,
дорогой.
III
Всем друндам друнд
я изрекла печалась,
и прыгал глаз,
выскакивая вон.
Кутята вдруг,
чихая, распищались:
им била в ноздри
тараканья вонь.
Всем спэкам спэк
я сочинила в зависть
моей сестре,
выскакивая вон.
Какой-то зек
лицом уткнулся в завязь
моей печали, липовой,
как сон.
IV
Мир ограничен огрехами мерными,
комнаты вязким запахом.
Ты ироничен, как эхо верности,
памяти ласковой лапы.
Ты безрассуден давно, порочно
белым душком болезни.
Избрана будет тобой нарочно
самая глупая песня.
Самая глупая песня будет
избрана самым умным на свете,
посвящена будет Иуде
или Иудиным детям.
Но почему я, даже зная:
эта песня самая глупая,
буду телом дрожать, как заяц,
и носом хлюпать?
V
Мы, дети прорвы,
застряли в тиши
сей подтворотни
предповоротной,
где только мыши
и речи свыше.
Мы, дети прорвы,
сошли на небо
набраться духу
и бормотухой
надраться лепо
пред тем, как в Лету.
Мы, дети прорвы,
решили кончить
таким абортом
во славу спорта,
а где-то рядом,
одета в пончо,
тащилась Конча,
ютилась Конча.
VI
Я забыла имя
и гитары трель.
Зыбями моими
старится апрель.
И вино без даты,
дата без вина.
И я виновата,
что не влюблена.
Разговоры – в прорву!
В Лету – корабли.
Король умер – здорово:
живы короли.
Только оглянулась
я в последний раз
и опять согнулась,
как велел приказ.
Апрель 1982