Массируя пальцами шею,
утомлённую долгим чтением книги,
гляжу в окно на закрытую бакалею,
сверху похожую на кирпичную фигу.
Отсюда полосы проводов
разбросанны так, словно их чертили
младшие братья и сёстры учеников,
которых пораньше всех отпустили,
потому что Иосиф Абрамович заболел -
географии не было. В целом мире
исчезли карты, глобусы, даже мел,
который он ел, пологая, что я его тырил.
Чтение книг, само по себе,
часто выуживает воспоминания
из собственной жизни: о любви, борьбе,
предательствах, взлётах, падениях, расстованиях.
И кажется, что и я бы мог
так рассказать - написать, поведать;
вывести формулу сочетания всех дорог,
приводящих в результате к одним победам...
Вечереет. В сумерках провода
растворяются. Воздух стал холоднее.
И единственная в мире звезда -
это тусклый фонарь у дверей бакалеи.