Когда-нибудь потом, кому-нибудь другому,
И на ином каком-то языке
Я расскажу, как нам жилось сурово,
И как теперь висим на волоске.
Как некогда, при свете керосинки -
Двадцатый век был на исходе - я
Сидела и писала о России, как об условии для бытия
Всех человеков, на земле живущих,
И - будущих. Казалось, далеки
Они от неба,
Горя преимуществ
им не понять,
Не ведать той тоски.
Вот я пишу, а в тех местах планеты
Мои друзья встречали Рождество,
И лампочки сияли, и ракеты
Детишки запускали. Ничего
Подобного здесь не было. Лишь в лунной
бескрайней дали тихо падал снег,
А мы сидели у печи чугунной,
И каждый думал о своём, но бег
Нам мнился неизбежным и логичным,
Но, все же, что-то сдерживало нас
Тогда. Ещё мы не были безличны
И одинаковы, как здесь, Сейчас.
И этот кто-нибудь с улыбкой странной
По-русски скажет: "Не ищи ответ
Теперь. Едино высшее пространство,
И ярче всех там керосинки свет."