Пьяной гурьбой, по заметенным аллеям,
Мы с парнями шли нестройным рядом,
В отражении окон закаты алели,
Я говорил о чем-то ребятам.
Мне то вторили, то спорили мы,
Болтали о чем-то столь сокровенном,
Не помню, может быть о любви,
О творческих муках, житейских диллемах.
Наш шаткий шаг заметно замедлялся,
А разговоры становились откровенней,
Но были веселы, сегодня праздник!
Сегодня сутки моего рождения.
Тот праздник, обустроила мне ты,
Я весь в шарах, а ты в красивом платье,
И люди в зале все, что мне нужны,
И нет еще ни ран, ни этих ссадин.
Вино в бокалы льется через край,
Улыбки, буйство красок, мир чудесен!
И я б готов к такому привыкать!
Еще не чужд, пока еще не пресен.
Мы ранним утром шли с друзьями по домам,
Был жуткий холод, тот, что нам не страшен,
Вели мы разговоры и про дам,
И больше всех о вас, конечно, С....
Я был так горд, напыщен как индюк!
Наперебой все говорили как прекрасны,
Вы, и чтоб я с вами не страшился мук,
Покуда вы другая, будто в сказке.
Те речи шли потоком, шли волной,
Что я? Со всем конечно, соглашался.
Всё так, ведь вы одна со мной,
Так, будто значу что-то, хоть и сдался..
На кой вам черт, вы с вашим дивным станом,
С глубиной глаз, могли найти любого.
Нашли меня. И привели как в храм,
Как в храм, что я прозвал любовью.
Мы много говорили, старый клен-
Свидетель, кто-то даже высказал,
Что вы настолько за меня во всем,
Не девушка, а жена декабриста.
Я был так горд, напыщен как индюк!
Войдя домой, вам написал с порога,
О том как благодарен, и люблю,
И еще много-много-много..
Теперь я бегу от известного,
Вас другие декабристы ждут и города,
Вы и вправду со мной до последнего,
Что не значит еще - навсегда.