ЦИКЛ
1
В городке, где приметен один пустырь,
Где реки не видно, есть лишь мосты,
Мы построили собственный монастырь.
И теперь проживаем в нем. И — чисты.
А вчера еще — искренность по слогам.
Жаль, что время лопнуло, как пузырь.
То искусству молимся, то богам,
То читаем Белого, то Псалтырь.
Сбита спесь, позабыты слова любви.
Ходим в черном с кружками по дворам.
В городке Храм построили на крови.
Кто-то ходит же, Господи, в этот храм…
Все полынь, все сплошная полынь на вкус —
Черный хлеб, церковный кагор, вода…
Я молюсь, о Господи, я молюсь:
Пусть людей в миру обойдет беда,
Злоба, зависть, алчность и суицид,
Алкоголь, болезнь и домашний ад.
Брат возлюбит брата, а сын простит —
И на отчем пожарище станет сад.
Но кровавы утра и вечера
В городке, поставленном на телах.
И никто не хочет простить вчера,
Чтобы в новое завтра любовь вошла.
Даже ты, затворник монастыря,
Все мешаешь краски, слова и новь,
Не поняв, не простив, не приняв меня,
Не поверив, что это была Любовь.
Отказав в настоящем, солгав, святой,
Нас с тобою курам раздав на смех…
Ты все тешишься собственной правотой.
Но ведь это гордыня… А, значит…
декабрь, 24, 2006
2
В бреду ошеломляюще прекрасен
Вид из окна — помойка и пустырь.
Я думаю, что пушечное мясо
Легко идет сдаваться в монастырь.
Там вековые стены и ключи.
И кто б ты ни был, все одно — молчи.
И мы с тобой, два бесшабашных вора,
Разбойники, бродяги, стервецы,
Сбежав от суеты мирского мора,
Давно уже по сути мертвецы,
Молчим, молитве и посту верны.
И голова болит от тишины…
2006
3
Мы и не были попросту точкой
Временной и пространственной для
Небанального пересеченья.
Ждет апрель набухающей почкой.
Напевая свое тру-ля-ля,
Трачу время на столоверченье,
На гаданье, на выходы в свет.
Симулирую мимику, жесты,
Тон и взгляды. Мне верят врачи
И в больничном, которого нет,
Пишут: «слишком здорова…»
Да, честно
Говоря, сколько можно лечить…
Пью, жую, подбиваю словами
То пальтишко, то туфельки, то
Отражаюсь в чужом потолке.
Отчего же кривая пряма мне?
Если я тебе просто никто,
Ты мне — лишь завиток на виске.
Ночь навыворот. Наоборот
Крутит солнце по небу из пыли.
Стерты линии, руки чисты.
Обнуляется собственный счет,
И, когда б меня так не любили
Боги, я бы ушла в монастырь.
апрель, 2007
4
Я сном лечила разум воспаленный.
Мне в каждом слове виделся изъян.
И день за днем монашкой удивленной
Я вглядывалась в жизнь иных мирян.
Не видя дальше собственного носа,
Я примеряла множество личин,
И возникали новые вопросы,
И разъяснялось множество причин.
Но где-то в глубине, под слоем ила,
Едва терпима, пряталась игла:
Я день за днем как будто бы любила,
Я день за днем как будто бы ждала.
И мерками чужого вдохновенья,
И локтем друга, и линейкой глаз
Я мерила свои стихотворенья,
Талант и голос, музыку и сказ.
И приходило забытьем беспечным,
Неделаньем на новом вираже:
Нет ничего под этим небом вечным,
Что не было бы сказано уже.
И билась, билась, билась перепонка -
Агонией в захватанной душе —
Так своего небывшего ребенка
Узнаешь в чьем-то милом малыше —
И как тогда? Как дальше? Где ответы
Искать?
И в этом вечном наяву
За годом год, как маятник под ветром,
Я день за днем как будто бы живу.
осень, 2007
5
Здесь небо кровит вечерами, здесь пахнет полынью
И сумерки тихою сапой впевают волшбу,
Дубы обнимают меня, и прохладны стволы их,
И хмель папироской ломает чужую судьбу.
Бери меня, небо, я только твоя, я покорна,
Гордыня и страсть головнями истлели в ночи,
Былое в ладонях дырявым кулечком поп-корна,
А грудь принимает последние солнца лучи,
Прости меня, небо, в миру бытовухи и лени
Пустое с порожним заполнили чаши весов,
И давленой тающей горсткой малины легли откровенья
Под плети бесстрастных и сиюсекундных часов
Я скоро уйду…
Когда я уйду, не изменятся зимы и лета,
Едва ли морщинка встревожит озерную гладь,
Но кто-то свернет в папироску стихи мои где-то,
И ради такого, наверное, стоит писать.
август, 8, 2008
(08.08.08)
Квартира. Окно. Москва
6
Звук голоса в рассветной тишине
Вмиг успокоит суетное веко,
И отзовется где-то в тишине
Тоска по человеку…
весна, 2007