Он долго мне нервы расшатывал,
Соринку в глазу видел четко, как брус.
Но я все обиды наматывал
Тихонько на воображаемый ус.
И имя мое, и фамилию
Он всуе готов был весь день поминать.
Но я не стонал от бессилия,
Сегодня, во вторник, без четверти пять,
Развеялись к черту сомнения,
Закапала желчь, ядовито журча
Надулось, как шарик, терпение
И лопнуло, миру явив палача.
Две крепких руки тренированных
Зажали бандита, как пневмотиски.
Конвейер движений раскованных
Его не спеша разодрал на куски.
Коты замяукали жалобно —
На дверь указал приставучим котам,
Простите, ребята, пожалуйста,
Но гадкого Мишу я скушаю сам!
Кусок Михаила за завтраком —
Кусок за обедом, за полдником два,
И вот, как стираемый ластиком,
Он стал сам себя половинка едва.
Синхронно работают челюсти —
Кусочек на ланч и на ужин — кусок.
И мне самому уж не верится,
Что это мой бывший заклятый дружок!
Все вымакал хлебом для «галочки» —
И все, мой жующий комбайн затих.
Осталось лишь ягодиц парочка,
Поскольку я скушать побрезговал их.
Я сыт, прямо до безобразия!
Я горд тем, что дело сумел завершить.
И жду от желудка согласия,
Чтоб нового Мишу в сортире родить.