Быстро время идёт! Всё в природе по кругу:
Лето, осень, зима, вот и март на дворе.
Что – то снова взгрустнулось по старому другу,
По зелёным лугам, по босой детворе.
Мы с тобою тогда были просто мальчишки
И не знали в общенье и в жизни преград.
Мы листали тетради, блокноты и книжки,
Иногда от учителя прятали взгляд.
Руки пахли ядрёной махоркой и дымом,
Не в затяжку курили в котельной, тайком.
А потом мыли руки хозяйственным мылом,
Заедали травой, чтоб не пахло дымком.
Перемены для нас были счастьем не долгим,
По звонку шли уныло, безропотно в класс.
После школы меняли цветные осколки
И смотрели, вставляя моноклем их в глаз.
Старики в тишине на иконы крестились,
Тусклым светом мерцала огарком свеча.
Своим опытом жизненным щедро делились
И учили детей не рубить сгоряча.
Нам тогда, как и всем, так хотелось прогресса,
Не в отдельных местах, для отдельных людей.
А в своей стороне без инфарктов и стрессов;
Столько было надежд, столько было идей.
Есть прогресс на селе: интернет, телефоны.
В гости ходят не так, как когда – то, при нас:
По всемирной сети, пальцем тыча в айфоны,
Вместо: «Здравствуй! Привет!», жмут на клавишу - «Класс».
Нет работы, машин, тракторов и комбайнов,
Разучились пахать, боронить, сеять, жать.
И давно не секрет и подавно – не тайна:
Стали меньше любить, стали меньше рожать.
Молодёжь из села в город чаще кочует.
Старикам, как всегда, путь один – на погост.
И меж свежих холмов, хиус холодом дует.
Но, а те, кто не там - говорят третий тост.
В опустевших домах, окна словно глазницы,
Пустотою пугают и битым стеклом.
Не поют никогда на развалинах птицы,
И сирень не цветёт за пустынным окном.
Опустели загоны, кошары, катоны.
Не сажают пшеницу, гречиху, овёс.
Поредели леса, обмелели затоны,
Почернели от дыма стволы у берёз…
…Все желают войти в Орган, женского рода,
Кто богат и при власти – тот в "танце" ведёт.
Будут акты писать для простого народа,
Не дрожащей рукой, слуги бедных господ.