Который день молчит мой телефон,
Вся изведясь, хочу прилечь на койку,
Но на столе прабабкин патефон,
Давно готов к походу на помойку.
Я достаю пластинку из стола,
Игла помчалась лихо по дорожкам,
На целый век, вдруг, песня увела,
Где жил ямщик, был облучок, и дрожки.
Иными были женщины тогда,
Да и мужчина выглядел иначе,
И полилась пластинок череда,
Где чувства напоказ и сердце плачет.
Пришел сосед, присев на мягкий стул,
Стал вспоминать Русланову с Шульженко,
А к нам во двор просачивался гул,
А вместе с ним – пирожные и гренки.
Пошли плясать кадрили, польки, вальс,
Народу собралось, почти, полсотни,
Кто отучил от этих танцев нас,
Чарльстон и шейк, и твист надолго отнял?!
К утру расстались, вспыхнула заря,
В саду осеннем опадали сливы,
Наверно, в этой жизни всё не зря,
И музыка для жизни есть счастливой,
И старый потефон. Ему сто лет,
А он, как новый, и к нему пластинки,
И век иной ему принёс рассвет,
Луч солнца, что глядит сквозь паутинки…