- Ваш номер шесть? Я верно угадал?
Спросил он, изучая её грудь.
Она зарделась: Сударь, вы - нахал.
Но угадали. Вас не обмануть!
Так с барышней Анфисой в тишине
завёл он откровенный разговор.
- Вы замужем? Ответьте честно мне.
- Нет, сударь, одинока до сих пор.
- Здесь душно. Разрешите расстегнуть
три пуговки на кофточке у Вас,
позвольте оголить хоть что-нибудь,
чтобы гусарский пыл мой не угас.
- Здесь правда духота - что есть, то есть.
Могу ли я гусару отказать?
Чего уж там, расстёгивайте шесть.
За каждую не стану воевать.
Гусар напрасно время не тянул.
Чтоб пользу максимальную извлечь,
он все двенадцать живо расстегнул,
и кофточка сползла с девичьих плеч.
Гусар тот был настойчив, но не груб.
Таких на белом свете пруд пруди.
Анфису целовать он начал с губ,
спускаясь к её трепетной груди.
И запылало цветом кумача
лицо девицы, что забыла страх,
когда гусар, усами щекоча
припал к груди, держа её в руках.
Анфиса волновалась, как могла,
и поняла, что чести не сберечь,
когда в покоях воцарилась мгла,
когда мужчина китель сбросил с плеч.
Что оставалось барышне простой
желающей, как прочие, любви -
тем паче, что размер её шестой
такую страсть разжёг в мужской крови?
Как на перинах мягких был хорош
союз двух тел, гармония начал,
когда ни симуляцию, ни ложь
никто из них ни разу не включал!
Гусар летучий таинством владел
гусарской эротической любви
и с девушкой, вдали от ратных дел,
он применил все навыки свои.
Но рано поутру жестокий рок
опять позвал мужчину на войну.
Убрал гусар нефритовый клинок,
на даму поглядев как на жену.
Умчался он, отдав Анфисе честь,
хотя по факту отдали ему,
а через день пришла дурная весть,
что пал он смертью храбрых за Москву.
Ах, сколько их - молоденьких ребят
столицу защищали всякий раз!
И наш гусар, Анфисы вспомнив взгляд,
расстался с жизнью, выполнив приказ.
Анфиса вскоре сына родила.
Живёт в глуши, где жизнь подобна сну,
где Небесам она обет дала,
что не отпустит сына на войну.
БальзамоВ