Эй, Москва! Если слышишь — здравствуй!
Я не спорю, что ты — прекрасна.
Только есть ли моя вина,
Что в другого я влюблена?
Он тебе бы годился — в братья.
Он твоей становился — ратью.
Он с тобою в извечном споре,
Хоть и каждому слову вторит.
Хоть стоит, преклонив колена, —
Он всю жизнь убегал из плена.
Он в судьбе своей волен сам:
Час придёт — и гореть мостам.
Ведь пока на семи холмах
Ты стоишь, позабыв про страх,
Он свою собирает рать,
Чтобы штурмом сестрицу брать.