Мой рот цветет, как резаная рана.
Весь год обижена на муторные ночи,
где вспомнить нечего, кроме локтей шершавых,
коробок хрупких Клиникс, обидных слов:
ты плакса, плакса, дура.
Еще вчера ненужным было тело.
А вот сейчас его углы прямые
порвутся в клочья,
как узел за узлом
порвутся платья старой Мэри.
Гляди! Теперь оно заполнено все страстью,
как будто бы прошлись дефибриллятором.
Ожило! Воскрешение!
Оно когда - то было лодкой деревянной,
на берегу валявшейся без дела, вместо морской воды
песок под днищем, нуждающейся хоть в какой окраске,
не более, чем грудой старых досок. Ты водрузил ее,
с любовью оснастил.
Избрал ее.
Мои натянутые нервы. Я слышу их как музыку оркестра.
Где после долгой тишины бьют барабаны, струнные играют.
И это сделал ты.
Ну просто чистый гений за работой. Вступил в огонь
любимый
композитор.
The Kiss
My mouth blooms like a cut.
I've been wronged all year, tedious
nights, nothing but rough elbows in them
and delicate boxes of Kleenex calling crybaby
crybaby,you fool!
Before today my body was useless.
Now it's tearing at its square corners.
It's tearing old Mary garments off, knot by knot
and see-Now it's shot full of these electric
bolts.
Zing! A ressurrection!
Once it was a boat, quite wooden
and with no business, no salt water under it
and in need of some paint. It was no more
than a group of boards. But you hoisted her,
rigged her.
She's been elected.
My nerves are turned on. I hear them like
musical instruments. Where there was silence
the dtums.the strings are incyrably playing. You
did this.
Pure genius at work. Darling, the composer has
stepped
into fire.