Вставали, уходили, смотрели из подлобья
в тоннель сквозь отражение, сквозь толстое стекло
чёрное, как мрамор своего надгробья.
И не прикасались, - мало ли там что.
Придерживали пальцами резину вокруг стёкол,
поправляли волосы, смотрели на себя,
покидали этот обжитый, тесный кокон,
ждали остановку, не с кем не говоря
в контакте с несказанным, скомкавшимся под грудью
в чуткий, невесомый, бьющийся клубок,
ладонями прижав к стеклу и к сердцу руки,
словно открывая кодовый замок.