Бренное тело, а душа живёт,
Втайне, надеемся и верим,
Нет для неё понятья двери,
Ко всему доступ и везде полёт.
А потому, с ней можно говорить,
Конечно, не о пустяках,
Здесь да ещё и в стихах,
Душе, как на духу нельзя кривить!
Вот, в мае близится твоё столетье,
Ты 22-й год под 2-я метрами земли,
Жизнь промелькнула в лихолетье.
Так вот! Где б ни был ты, внемли!
В иркутском Куйтуне родился,
Шёл на Москву когда Колчак,
Но... в краях ваших очутился,
Стратег ни к чёрту был, дурак.
Как фюрер, растопырил пальцы,
По частям, все и перебиты,
Пришлось назад бежать как зайцу,
Отбросил адмирал свои копыта,
Не на море, на речке Ушаковке, *
Чтобы другой мог лютовать,
В тридцатом, под дулом винтовки,
Пришлось вам беженцами стать!
Хлебнули горя, помотались,
Ладно, живыми хоть остались,
Но были и дни светлые в судьбе,
И главное, в чём повезло, тебе:
Ты встретил в юности достойную себя,
Счастлив был с нею, - она, мать моя!
Таких уж нет, или их крайне мало,
Она с войны тебя любого ждала...
Жена, какую дай любому, Боже,
Соединяет ведь не только ложе,
Не всегда дети могут удержать,
Тех, кто решится связь порвать.
Но есть, оказывается, и связь такая,
Всем силам ада не порвать, крепкая!
Она была у вас и вечно будет,
Завидовать такой лишь могут люди...
Детство и отрочество, - не из лёгких,
А в 22, уже война и Брянский фронт! **
Пять месяцев там, вроде бы не долгих,
Но, после них до конца жизни, - бинт...
Да слишком многим ведь хватило,
И пяти дней на фронте побывать,
Могила наспех их там поглотила,
От мух успели их лишь прикопать.
Или убитого где-то под Ржевом,
Землёй поднятой от снаряда взрывом,
Упавшего в 2х метрах рядом,
Накрыло, что и хоронить не надо.
Не раз висела жизнь твоя на волоске,
Да и моя не раз как вспомнишь, тоже,
Раз - оба мы на нём - мороз по коже,
Жить брату с матерью тогда б в тоске.
Большую семью взялся, ты, тянуть,
СПАСИБО же тебе, от нас, за всё,
На тот свет, ВСЕ, проделали уж путь,
Ну что добавить к этому ещё...
А помнишь, молодые вы, навеселе,
Тоже, дурачились зимой, под киром,
Катились кубарем, ходя на голове,
Не радоваться почему добытым миром?
О многом бы хотел тебя спросить,
Жаль, не успел это при жизни,
Но что о том теперь грустить,
Надеюсь, после своей тризны...
* Колчака расстреляли в Иркутске, на берегу р. Ушаковки,
впадающей в Ангару, а та, в Енисей.
** Фото 1942 года, на фронте. Отец справа.
6 сентября 2018 года.
Отрывок из стиха ОБИЛЬНАЯ РОССИЯ:
www.stihi.ru/2019/02/02/2402
Раз, вдруг, корма уходит из под ног,
На пальцах двух повис, как остолоп!
Вихрь, 20 лошадей! ревёт как зверь,
У носа, в пекло открывая дверь,
Вот-вот сорвусь туда. Но! Всё же, смог,
Из Ахерона выпрыгнуть! Отец помог!
За ручку транца, Серафим дал зацепиться,
Дав круг в крутых волнах, не отцепиться,
Дева, Державная, помогла удержаться,
На безымянном и мизинце пальцах!
Потом уже, взглянув назад,
Ничему больше не был рад,
Газ сбросив, ткнувшись носом в берег,
Без воплей визга и истерик,
Послав хвалу, конечно, Богу,
На землю твёрдую поставить ногу.
Как это, всё же, очень много!
Ты, миг такой не испытал?
Ты, много в жизни потерял!
Горит костёр, даёт сушиться,
Случилось, заново родиться!
Конечно не как в первый раз,
Друзья на берегу уже ждут нас,
(Несколько раз глох их мотор,
Не потеряться чтоб и я глушил,
Дёрнул НА СКОРОСТИ стартёр, -
И транец мой, меня и подкосил!)
Ивы высокие - кров предлагают,
Ветры листвой и ветками играют,
Сквозь тучи пялится на нас луна,
Небезразлична кажется, даже она.
ОСОБАЯ в стаканы льётся водка,
Хлеб на брезенте и, пока, селёдка.
Но завтра будет, уже свежая кета,
За ней то и была поездка наша та...
"Как в миг ужасный кораблекрушенья,
Матросы хлещут спирт - куда ни шло!" [L B]
Также и мы, но в знак благодаренья,
Бога, за то что жить остаться повезло!
Каких-то пять минут тому,
Я и отец могли пойти на корм сому,
Не пить в ту ночь на острове Кеори,
А беспробудно спать в воде, в Амуре...
И в самом деле, кто, если не Бог,
Да ангел Божий же, Его, помог?
Казак, оставшийся в седле,
Моряк, доплывший на бревне,
Лётчик, в подбитом самолёте,
Боец, в разбомбленной пехоте,
Живым оставшись, это испытал,
Правда, и сам при этом был удал.