Безумие...Мы жили в нём,
сменялись наши дни ночами,
объятые одним огнём
уже не дорожили днями.
Порой читала вечерами
или вязала у камина,
а я, растерзанный страстями,
лишь наживал опять седины.
Когда, когда придёт ко мне,
предмет моих желаний жгучих,
столь необъятных и могучих,
которым тесно так в душе.
Но торопить её не смел -
страсть истощила её силы,
и лик тревожно побледнел.
Порой мерещились могилы,
моей возлюбленной желанной;
я предавался думе мрачной,
пытаясь отыскать решение,
в моих руках — её спасение,
ей отдых так необходим
вдали от нашей страсти дикой,
такой опасной, хоть великой;
но справиться не смог я с ним,
тем, что сплелось со страстью пылкой,
мой эгоизм непобедим...
Как обходиться без неё,
помилуйте, ведь то не шутка,
а чувство гиблое моё
шептало: «Одному так жутко.
Ты можешь вдруг сойти с ума,
она откажется сама
уехать, ведь она так чутка».
Глупец, поддался зову страсти
и эгоизм свой ублажил,
накликал этим я напасти...
Уж лучше б я себя убил.
Тоска теперь живёт во мне
по моей собственной вине.
Раздался как-то ночью стон,
такой глубинный, им пронзён
вскочил и кинулся к любимой.
Свет месяца чуть различимый
её слегка лишь освещал.
Я волновался, весь дрожал,
включил ночник; о, как раним,
и до чего я уязвим,
чуть не лишился там сознания,
увидев милое создание
в таком немыслимом страдании...
За что послала испытание
ей беспощадная судьба,
в чём совершеннейшей вина?
Напротив, жертвуя собой,
осталась, чтоб хранить покой,
того, кто ей дороже жизни...
Не допущу по ней я тризны
и приведу сюда врача,
ей без врача никак нельзя.
Раздался новый тяжкий стон,
и как стрелою им пронзён
сосредоточился внезапно.
«Скорей, утрачу безвозвратно,
сокровище моё родное,
как мог я допустить такое!».
«Прости родная, потерпи,
считай, что я уже в пути»...
Холодный ветер дул мне в спину,
я осознал теперь причину
настигшего меня несчастья.
Моя Настасья, Настя, Настя...
Метался в поисках врача,
не зная, что уже всё зря.
Местечко, до чего ж безлюдно,
найти кого-то очень трудно;
перебрались сюда недавно,
и сказка началась так славно,
и вот ужасное несчастье...
Дождись меня, родная Настя...
Вдруг повезло, прохожий редкий
мне направление указал.
О, как же быстро я бежал,
надеясь только на везение
и на счастливое спасение.
Я чиркнул в нетерпении спичкой:
на двери медная табличка,
за этой дверью врач живёт,
он Настеньку мою спасёт.
К звонку уж тянется рука,
но тут таинственна легка
из тьмы фигура возникает
и в дверь звонить не позволяет.
Успел заметить я улыбку
на мраморном её лице.
Судьба придумала мне пытку,
«заботится» о подлеце?
- Не торопись, сказала мне,
неужто не узнал меня?
Но в беспросветной темноте
не мог я видеть без огня.
Хотел воспользоваться спичкой,
но тут прохладная рука
моей коснулась осторожно.
- Нет, слишком всё сейчас серьёзно,
сказала незнакомка нежно, -
любовь моя к тебе безбрежна,
но выгляжу теперь неважно,
а ты не очень то отважный.
Сказав, исчезла так внезапно;
Но почему же мне так страшно?...
Врач оказался очень славным,
со мной он к Насте поспешил,
казался другом мне он давним
и мне уверенность внушил.
Вошли мы в комнату, волнуясь,
сейчас, поможет ей, сейчас,
он долгу чётко повинуясь,
пытался пульс найти не раз;
дыхание искал... Напрасно,
уже расширился зрачок,
а я надеялся так страстно -
наивный жалкий дурачок.
В беспамятстве прошли недели,
не знаю, что меня спасло.
Однажды птицы вдруг запели,
закралось в душу мне тепло.
С трудом добрался я до сада,
а боль добралась до меня.
Что от меня сейчас ей надо?
Забралась внутрь как змея...
То душу жалила, то тело,
ей поручили это дело?
За Настю это наказание,
отныне ждут лишь испытания?
И в это время близко нежный
услышал голос я любимой:
- Терпи мой милый, несравненный,
с тобою рядом я, незрима.
Тебя, родной мой, не покину,
с тобой нырнём мы и в пучину,
и устремимся после к свету
на нашу новую планету.
Не разлучимся мы с тобою,
останусь для тебя звездою.
И я воспрял, моя Настасья,
не мог её я подвести,
удастся отыскать нам счастье,
найдём мы нужные пути...