Прости, моя жена, нечасто был я ласков,
Порою приходил, налившись до бровей,
И песни пел не те — ведь я не Коля Басков —
Я у тебя орел — отнюдь не соловей.
Прости, что я порой поглядывал на женщин, —
Не евнух я, не гей, не скрытый педофил, —
Здоровый я мужик — на вес центнер, не меньше,
Мой каждый килограмм одну тебя любил!
Я врал тебе подчас, ни капли не краснея,
И нес какой–то бред на голубом глазу,
Но ведь потом просил прощения во сне я,
Роняя на постель покорную слезу.
Прости меня за то, — а здесь уже без шуток, —
Что я тебе не все минуты уделял,
Но, приходя домой в любое время суток,
Я долг мужской всегда усердно исполнял.
Случалось, что и ты обозначала позу:
Кричала мне, что я зарвавшийся дебил,
Пеняла мне за то, что превышал я дозу,
Хотя ее никто мне не установил.
Прости меня за все: что будет, и что было,
За трудных лет печаль, утрат тяжелый дым...
Я частлив, что ко мне еще ты не остыла —
Мы вместе сотню лет, и я тобой любим.
Храни тебя Господь, твой образ, твою душу,
И пусть к концу пути все глуше стук колес...
Но я ведь до сих пор Ему зачем–то нужен —
Седой герой твоих невыплаканных слез!
Неровно бьется пульс, сдает уже прошива...
Но вопреки годам все так же мы близки.
Клянусь любить тебя, пока с тобой мы живы —
До самого конца — до гробовой доски!