Тишина - безразличия мать. Мы по-прежнему глухи.
Баррикадою стол; воздух густ, непролитою кровью заря
Опрокинулась навзничь на лист мой. По капле на руки
Сожаление, жаля, стекает. Оно ослепляет меня.
Я могу осязать, - протяну наугад тебе руку, -
Я нащупаю мрамор, холодный и гладкий, как длань мертвеца.
Лишь молюсь, чтоб чумой не вела за собою разлуку.
По тебе мне так больно скучать - до тебя мне "рукою подать"...
Я твержу твое имя, как мантру, пусть ты и ответишь,
Мне уже не услышать твой голос, лица не узреть.
Может, это и лучше. Холодного взгляда не встретишь,
Не узнаешь, что искрам на дне остается лишь только дотлеть.
Тебе нечего больше сказать мне. Так холодно, только
До тепла - пара жалких шагов, и обиды, и гордость, и страх.
Хватит силы обоим пройти этот путь по осколкам?
Я боюсь, хэппи-эндам нет места ни в жизни, ни даже в стихах.