И тогда мы ушли,
и забыли, что было тогда.
Мы нигде, мы нигдейцы,
мы небу седьмая вода.
Мы от мала до мала –
народец великой росы,
что лежала на травах
эпохи кузнечика цзы.
Мы истаяли паром, и нас
возвели в облака.
Мы увидели – всё, и в себе
сохраняли, пока
это было возможно,
а после мы снова ушли.
Мы упали на камни,
в густой захлебнулись пыли...
Петра Калугина
Кузнечик
Я кузнечика в травке поймал и за ножку держал -
Я их часто ловил - ни один никогда не жужжал,
Только этот сперва зарычал, словно бешеный пёс,
А потом на меня и попёр, и погнал, и понёс:
- Ты - нигдеец, никтоец, никакец, безродная рвань!
Пред тобой - Император Кузнечиков - Хунь Вы Суань!
Ты ничтожней плазмиды в великой моей ДНК!
На колени! Иначе - дымком полетишь в облака!
Я от страха, признаться, ворочал едва языком:
- Не хочу в облака я - тем более, этим, дымком...
И на камни упал, и в густой захлебнулся пыли:
- Пощади, Император!
- Сильней о пощаде моли!
- О, великий! - вскричал я - помилуй нигдейца - молю!
Не губи ты во цвете судьбу молодую мою!
- Хорошо, пощажу! - смилосердился Хунь Вы Суань, -
Только больше ты это - сверх меры - не марихуань!