Любой мужик бы счёл за честь с ней рядом сесть. А ты не стал.
Полупустой автобус полз по пробкам на исходе дня.
Ей безразлично, кто ты есть и кто ты там.
Любой мужик бы счёл за честь с ней поболтать. А ты молчал.
Любой мужик бы счёл за честь коснуться тонкого локтя.
В ней, как в видении Бардо, нет точки взглядопреломления.
Жара, негромкий бабий трёп, два толстяка пыхтят.
Шофёр лавирует между машин, гремит сцеплением.
Любой мужик бы счел за честь её раздеть. А ты устал.
Народ кричал на весь салон об остановках.
Она сняла с колен пакет. Ей Солнце влезло прямо в вырез, прямо за...
Ей всё равно, кто с ней, кто ты. И безразличие и занятость в глазах.
Какой-то толстый, при деньгах, фотографировал пейзаж.
Две толстых, видимо, авторитетных тётки терпели духоту и зной
Ты пялился в окно на листья, на дома и на асфальт и чувствовал, что прёт кураж.
Земля под Небом, мы под Солнцем, "лежачий полицейский" под тобой.