Чьи-то слёзы — хрусталь драгоценный, мои — лишь стекло.
Сколько их за минувшие месяцы утекло?
Разве кто-то считал их, стирая с пылавших щёк
За одним ручейком третий, пятый, седьмой ручеёк?
Чьё-то слово — приказ, а моим шелестит трава.
Я стою над обрывом, и кружится голова.
Не держи над обрывом — ах, знала бы чьи! — мольбы —
Я покорно закрыла глаза и шагнула — бы.
Чьё-то имя — молитва, моё — самый тяжкий грех.
На планете людей — иностранка, одна среди всех,
Я брожу, волоча два замызганных, рваных крыла:
Опрокинута с неба, обители не обрела.
Чьё-то знамя нести — величайшая, высшая честь.
Мои флаги алеют, как самая скорбная весть.
Мои флаги расшиты надеждой, и веры узор
Сверху донизу их покрывает, не радуя взор.
В чьих-то омутах глаз будут вечно тонуть облака,
Чей-то голос певуч, как родник, и силён, как река.
Я же — призрак болот, шёпот ветра, манящий огонь.
Коль не хочешь пораниться, сердца вовеки не тронь.