Чужая сторона (Александр Шаг) / Стихи.ру

   В горнице, на самом видном месте, висит китель рядового солдата. Это память о сыне и брате, память о близком молодом человеке, погибшем в самом расцвете. Парня нет уже 12 лет, и всё это время, каждый час, каждое мгновенье не
переставая, болит материнское сердце, тоскует обездоленная душа.
Вся жизнь Марии Ивановны соткана из беспокойных тревог, светлых надежд, добрых ожиданий и… потерь. Порой, что случилось, она винит только себя: «Сама виновата, не надо было из Белоруссии уезжать, сколько горя тут натерпелась… что не говори, чужая сторона.»
В своё время, мысленно витая в облаках и мечтая о сказочном принсе, да и вообще за лучшей долей, завербовавшись, приехала Маша, по её тогдашним понятиям на край земли, куда то - за Урал. Было лето, прекрасная погода, отличное настроение, и деревушка, стоящая на берегу речки, показалась ей просто сказочной.
- Красота то, какая, наверное, судьба моя здесь, - подумала она, - как хорошо бы остаться тут и не мыкаться больше. Так и случилось. Приглянулась девушка местному красавцу. Ах, как он ухаживал за ней, какие подарки дарил. Но как оказалось, непутевым оказался Донджуан, блудливым, прирождённым романтиком и обманщиком – на сторону пошел.
- А как всё хорошо начиналось, вроде и любовь была. Петро, мужик то мой, поехал в город на бригадира учиться, а когда окончил курсы, я, видать, ему не пара стала… куда ему, со мной, малограмотной…
И вот так, прожив в райском гнездышке больше десяти лет, от обиды и безысходности, и как, ей казалось, позора, с девятилетней дочерью, уехала она в другое село, чтобы начать жить заново.
- Чужбина – она везде чужбина, - вздыхает она, - не раз уж покаялась, что родину бросила, пряники нигде на деревьях не растут…
Совсем не думала она о своей личной жизни, женихов не искала – работа, дом – дом работа. Но тут встретился Марии, добрый, работящий, заботливый – как её сначала показалось, - далеко не молодой мужчина.
- Стерпится - слюбится, - говорили ей люди, - и никакой он не старый, - подмечали его родственники, - подумаешь, 15 лет, не велика разница, а мужик он серьёзный, работящий – будешь за ним, как за каменной стеной.
Согласилась Маша и не разу об этом не пожалела, жили ровненько, чувства свои особо не выпячивали. Мария Ивановна благодарит Бога за то, что в самый трудный период её жизни он перекрестил путь Антона Пермякова – передовика сельскохозяйственного производства, хорошего человека, настоящего друга с её, чуть заметной, стёжкой – дорожкой. И от этого счастливого брака, в скором времени, родились ещё девочка и мальчик.
Людочка, первая дочь Марии, никогда не чувствовала, что живёт с отчимом. Наоборот, в деревне ходила молва, будто Трофимыч приёмыша любит сильнее. Да и как приказать сердцу, если девочка, ну, прямо, всем взяла: и ласковой была, и прилежной, и послушной. Окончив восемь классов, Люда поехала покорять столицу Зауралья, поступив учиться в торгово – кулинарное училище. Город, на первых порах, не понравился девушке – суетливо, как то было, не сравнишь, с деревней. Не о такой жизни мечтала провинциалка – было скучно, а порой и холодно и голодно. Однако, так было только вначале. Со временем появились подруги, различные интересные дела и как следствие, интерес к жизни. Не случайно, Катя, младшая сестра, выбрала Курган, для постоянного места жительства.
Пятнадцать лет, продавцом, проработала Л. П. Куркина в областном доме обуви. За эти годы заочно окончила Омский техникум советской торговли. Ну, а личная жизнь, у неё так, так толком и не складывалась. Были, конечно, поклонники – вздыхатели, но ни к кому сердце, в серьёз, не лежало. Запомнился, правда, один молодой человек, но и он, как оказалось, к серьёзным отношениям, не был готов. Возможно поэтому, а вернее всего за романтикой, такая уж у Людмилы натура, уехала девушка, не куда ни будь, а за границу, заключив с необходимыми чиновниками контракт. Это было, что – то! В то время, при наличии железного занавеса, и в Европу – уму не постижимо!
   Три года пребывания в Германии, довольно серьёзно изменили её характер и само представление о жизни. Она более трепетно, с возрастающей год от года настальгией, думала о малой родине, и когда окончился срок договора, без раздумий, приехала в свой районный центр в качестве очень опытного «торгоша». По возвращению домой, Люда долго витала в облаках, с содроганием в сердце понимая, как дороги ей люди, живущие здесь, с необычайным росейским говорком, деревеньки близ озёр, тёмные, пугающие своей загадочностью, и в то же время щедрые грибные леса, плодородные поля – жаворонки, рвущие крыльями прозрачную синеву знойного летнего неба, вечернему небу и прощальному крику журавлей…
Любовь, как пожар, ворвалась в её тоскующую душу. Такого с ней, никогда ещё не было. Людмила, почти бессознательно, бросала работу, лишь бы на мгновение оказаться в объятиях родного ей человека. За самое большое счастье считала оказаться просто рядом в кабине его грузовика. Ее избранник тоже был свободен, находясь только – только в разводе с прежней женой. Конечно, она думала, что поступает как - то не честно, до времени, вторгаясь в чужую жизнь, но сердцу - не прикажешь. Однако сейчас, став намного мудрее, - ведь с тех пор прошло уже более 15 лет, - она говорит: « на чужом несчастье, своё счастье не построишь, видимо, прокляли меня…».
Как - то, в сильнейший гололёд, на большой скорости перевернулся горючевоз. В кабине, слетевшего с дороги автомобиля, находилась Людмила. С этого момента началась новая, совсем не завидная жизнь молодой женщины. За возвращение к полноценному существованию, она боролась отчаянно, стиснув зубы. Она была готова идти на любые испытания, только бы встать на ноги. Всё напрасно. Бессильной оказалась и Москва, куда, пожалуй, с последней надеждой, обращалась Куркина. Всё, её жизнь разделилась на две части – до и после. Наблюдая, как страдает её возлюбленный, Людмила, загнав неостывшие чувства в тайник, ключи от которого она не глядя бросила с высокой горы, сказала ему: « Я прощаю тебя и не держу. Моему горю, не поможешь - будем с моей мамой, век коротать. Боюсь, что всё самое плохое, у нас ещё – впереди». Она как чувствовала, что ещё одна большая потеря, придёт в их дом через некоторое время.
   Серые беспросветные будни опустились на жизнь Людмилы. Сил для борьбы почти не осталось. Но человек живёт надеждой и пока она хоть чуть – чуть жива, жив человек, он к чему то стремится, стрит планы – надеется на чудо. Тут же медицина оказалась бессильной. Неизвестно, как бы сложилась жизнь инвалида первой группы Куркиной, и сложилась ли, вообще, не побывай она в одной из клиник в 1992 году. Пообщавшись, с многими больными, пережив вместе с ними общее горе, она сказала себе – буду жить.
   Когда случилась беда с дочерью, Мария Ивановна долго не верила в безысходность положения: « Поправится, - сказала она, - еще не такое с людьми случается, хорошо, что живая осталась, я хоть с ней поговорить могу, в глаза заглянуть, совета спросить, за руку подержать… .» А вот гибель сына, не измеримой тяжестью обрушилось на её плечи, замутило сознанье, клещами сковало сердце. Длинными, бессонными ночами, она до мельчайших подробностей вспоминала, как рос её мальчик, как учился, как уходил в армию. Она всегда была спокойна за него, чувствовала – боженька, сбережёт, а тут – не сберегла.
   В день трагедии всё было иначе. Недоброе предчувствие преследовало мать ежеминутно. Она нигде не могла найти себе места, почему – то постоянно вспоминала отца Андрея, его последние часы перед смертью. Лёгкий дождичек вовсе расстроил женщину, потом она запаниковала вовсе: « Ну, какой сенокос может быть в ненастье, где ты, сыночек, как бы, беды не было.» А беда стояла у порога. Возвращаясь с покоса по скользкой дороге, проезжая узенький мостик, парень не рассчитал и опрокинул комбайн…
   С тех пор совсем заледенело сердце Марии. Погасшие глаза смотрят не выразительно, тоскливо. – Боже, зачем мне эта кара, - шепчет она, глядя на закат, именно там, по её мненью, осталась любимая Белоруссия, - что плохого совершила я в этой жизни, может, быть потому мне так плохо, что родину бросила, так, тут теперь вся моя жизнь, здесь могилы мужа и сына.