Пустота обнажает мысли,
начинается день и все, что было сказано вчера
остается ворохом желтых листьев под ногами людей,
торопящихся туда, где можно шагнуть за край.
Чья-то боль за спиной, чей-то крик за стеной.
Чьи-то глаза в проезжающем мимо такси так похожи на твои глаза.
Но я-то точно знаю – ты все еще спишь. Это ты мне сама сегодня сказала.
На пороге весны и осени, первого ли мая или первого сентября,
я не могу рационально думать, но ты настойчиво просишь принять то,
что половина всего происходит зря.
Мои слова для тебя – сильный ветер, я могу сказать обо всем на свете
кроме тебя настоящей.
В этот момент я не чувствую себя зрячим,
я заворачиваюсь в брезент, прыгаю в кричащий и ругающийся океан.
Я черно-белый интеллигент. Я поразительно долго не был пьян.
Еще дольше я не был влюблен,
иногда мне кажется, что я нарушил какой-то закон,
потому что любовь – это запретное знание, и я уже говорил об этом.
Пятнадцать лет назад пришли тени и в наказание
взяли с меня три обета.
Правда может быть неприятной, солнце восходит в зенит.
Асфальт покрывается темными пятнами и внутри уже не болит.
Волны выбрасывают меня обратно,
я отряхиваюсь от водорослей и мертвых медуз,
иду в ближайший магазин «двадцать четыре на семь»
для того, чтобы покончить со всем.
Но внезапно вижу тебя снова. Это, наверное, карма.
Опять я роняю слово, потом еще одно, еще одно,
Мелом пишу на тротуаре
обжигаю тебя, ты отворачиваешься.
Может быть, у тебя просто нет сдачи,
И тебе кажется, что я дурачусь.
Ты только не плачь, не терзайся, лучше дай волю гневу –
он чище и безопаснее,
к тому же, когда ты в гневе, ты еще прекраснее.
Над головой прогремит самолет,
на меня упадет двигатель,
а ты добавишь в свой сок лед
и раскрасишь мир цветом индиго.