Гулящий ветер стекла гнет
И треплет старые афиши.
Вчерашний почерневший лед
Съезжает медленно по крыше…
Где-то в начале 2000-ых, когда интернет еще не был повсеместно освоен, а бумажный самиздат переживал последние конвульсии, я прочел стихотворение петербуржской поэтессы, и как всякое хорошее стихо, оно само отложилось в памяти. Сюжет его незамысловат: молодые люди расстаются накануне первых весенних дней, и девушка слегка сожалеет о так и не начавшейся между ними любви.
Но вот недавно я вспомнил стихотворение совершенно по другому поводу. Мне пришла на ум аля-хемингуэевская сентенция: старость наступает тогда, когда перестаешь чувствовать себя победителем. И тут же откуда ни возьмись выплыли стихотворные строчки семи-восьмилетней давности. С чего бы это? На первый взгляд – в связи с характерными эпитетами: старые афиши, вчерашний лед…
Съезжает медленно по крыше
Туда, где ржавый скрип дверей
Прощает многое ушедшим,
Там праздник в свете фонарей
Рисует мальчик сумасшедший…
Как ни странно, и во второй строфе есть намек на старого воздыхателя: мальчик сумасшедший – это твоя молодость. В поэзии часто появляются мальчики босоногие, мальчики-бродяги и прочая пошлятина, но по-настоящему с высоты прожитых лет молодая жизнь вспоминается, как сумасшествие. Как там у Бродского: «Я сижу у окна, вспоминаю юность, улыбнусь порой, порой отплюнусь».
Мне б крикнуть в темное окно,
Но ветер пролистал страницу,
И все, что было так давно,
Не может слишком долго длиться.