Потомок баронов остзейских,
еврейских заботливых мам,
прожил не по рабски-лакейски,
уйти как наставил всем нам.
Так кончик гаванской сигары
смочить в дорогом коньяке,
покрытый родосским загаром,
ушёл на последнем рывке
от водной бездушной стихии,
спасая от «мёртвой волны»,
кому посвящал он стихи, и…
не вынырнул из глубины.
Любил европейские вина
любимец и баловень дам…
ушел настоящий мужчина,
на радость природным лгунам.
Потомок баронов остзейских,
он более русский, чем те,
кто путь выбирал «европейский»
в бандеровской нечистоте.
Он более русский в поступке,
в котором звучит львиный рык,
наполним же, други, кубки!
То был настоящий мужик...