В синем небе Боинги, Аэрбасы и Jet Сухой,
В синем небе гуси и журавлиный клин,
Но по адресу гор Рязянь ул Громова дом второй
Не летит журавлик – хотя б один…
И, казалось бы, повода нет грустить,
Не летит журавлик – ну вот же блин…
Эскулап суров, не даёт приговор забыть:
«Извините, но вам, видно, не дано родить…»
А диагноз потом механически уточнишь,
Словно это не про тебя, а так…
Вот как будто здесь рядом стоял малыш –
И не стал стоять… вот такой «пустяк»...
А потом из темных дверей-щелей
Наползёт такая злая тоска -
Во сто крат полыни чёрной горчей…
И цыганской иглой – в сердце исподтишка…
А потом ещё как-то ведь надо жить,
И ночами корчиться складками одеял,
А потом переждать у зимы бронхит,
А потом весны безумный скандал…
ты его возьмешь из детдома, серого, за кольцевой…
он такой маленький, нескладный, рыженький, без передних зубов…
у него смешная темная родинка над верхней губой…
ручки красненькие, в цыпках, торчат нелепо из рукавов…
он к тебе подойдёт, прижмётся и совсем по-котёночному заурчит…
он будет пахнуть нежностью, детством, и немножечко молоком…
а потом назад отклонит голову и фальцетом, тоненько закричит:
«я тебя дождался, мамочка!» … и тогда крылом
позовёт-помашет журавлик — пока один…
скажешь на дыхании на одном
«прилетел журавлик мой, Костик, сын…»