Душа как в клетке той, заключена там болью,
От того, что небо, забрало дитя.
Теперь приходиться довольствоваться ролью,
Не мать ты больше, вот такова судьба.
Не мать, а женщина, что потеряла чадо,
Не восполниться утрата никогда.
Он был в тебе, и ты ему была так рада,
В зеркале размытом, навсегда дитя.
Всё расплывается в тумане черно-белом,
И видеться во снах, ребёнка силуэт.
И Звонкий смех, над ухом, раздаётся эхом,
А просыпаешься. Жаль. Его рядом нет.
Тоской окаянной, тебя всего закружит.
От бесконечной памяти, чего не вернуть.
За что Ты Господи, меня так бьёшь и судишь?
Как жить то дальше? Мне, мне. Это же просто суд?!
Бред, всех глупых скитаний и фантазий,
Грёз, которых явь, не соберешь и за годы.
А ведь живут на свете и те мрази,
Что чадо продают за алкоголь, уроды.
Душа в клетке, не вырвется на волю,
Она не чувствует, больше охоты жить.
Довольная, и той, обычной ролью,
С которою теперь придётся волком выть.
Её дитя, что был единственной отрадой,
Теперь не вырастет, не скажет мама.
Не мать, а женщина, хоть плач, а хоть досадуй,
И выгнешься, да молча, встанешь прямо.
Молча, сцепишь зубы, чтоб не крикнуть,
Молча, вытрешь слёзы, чтоб не выть.
Дашь, самой себе, теперь привыкнуть,
С этим, ведь придётся дальше жить.