Всю ночь читал Бориса Пастернака...
Подспудно вызревал в душе вопрос:
Какого хрена, сердце ставя раком,
Я ёрничаю до седых волос?
Зачем мне это всё?! Какую правду
Кривой улыбкой отражаю в зеркалах?
Сбивая душу о словесный гравий,
Я спрашиваю Бога: «Как дела?»
«Достать чернил» и выплакать в жилетку? -
Святое право юных тонких душ.
Заманчиво... Но на исходе Лета
Я позабыл стенания кликуш.
Судить по паспорту - немного поздновато,
И пересох давно слезы родник...
Стихи мои, увы, - как стекловата.
На мне клеймо: чудак и озорник.
Поэт устал... Резиновые гири
Забросил в шкаф Лирический Герой -
Он сам себе слагает панегирик,
Промакивая кляксы бородой.
И так, «Во всём... дойти до самой сути...»?
Хороший тезис - только не хочу...
Я сыт по горло ей, не обессудьте:
Изжога душ - расплата за харчи
Лобастой логики на кухне истин,
Где ушлый повар и залапанный поднос,
Где червь сомнения - банальный глистик,
А от сентенций мудрости - понос.
Вождям - трибуны, кафедры - провидцам,
А я в сторонке молча покурю.
Тасует Время лозунги и лица
С претензией Прозреть и Сотворить.
Всю ночь читал Бориса Пастернака...
Шептали сумерки на языке гардин:
«Затравленный, он умирал от рака,
Там, в Переделкино, втройне один.»
Какие рифмы опухолью лёгких,
Хрипящих болью, пенились у рта?..
Всю ночь его стихи першили в глотке,
А меж гардин не видно ни черта...
Когда «привлёк к себе любовь пространства»,
Тебе уже, увы, до фонаря...
И «будущего зов» и «самозванцев»,
Как все чернила февраля.
Всю ночь читал Бориса Пастернака,
Как «Отче Наш», когда трубят на суд,
И всё корил себя: «Ну не дурак ли?..
Помрёшь шутом, познавшим суть».