Наливай «Саперави», грузинский мой друг.
Пусть в соседних горах не смолкает дудук.
Это вечность рыдает под сердцем сама.
Подпевайте, пандури, чонгури, зурна…
Выпьем, Гоча, до края печали слепой,
и до края веселья, как сад молодой.
Да простят и друзья, и враги, Боже мой!
Все вернёмся однажды из глины домой.
Соберёмся и там за столом широко,
как в картине усталого друга Нико.
На рассвете войдём в полудремлющий храм.
Будут мать и отец, и прапращуры там.
Гор дыханье под сердцем щемяще живёт.
Эти хоры – молитва, а голос – полёт.
Заплетаясь узором лозы в туч просвет,
песня тянется к лонам далёких планет,
примиряет врагов, вспоминает родство,
расплетает заблудших теней колдовство.
Не живя жил и ты, но весь мир возлюбя,
поглядишь на врага, а увидишь себя.
Песня гор, пощади: сердца лопнет струна –
в этом терпком вине и слеза, и вина,
полустёртая сеть позабытых дорог…
Всё, что смог, всё прошёл, всё прожил, то, что смог.
После песни такой без молитвы ни дня.
Ты не Грузия – Грустия – сказка моя…