Плывёт вдоль пляжа чёрный парус,
В чернилах тонет бирюза,
Скалярией отображаясь,
Парит из моря в небеса.
Мы верим – путь земных страданий,
Терпенье боли, подвиг дел,
Быть может, в муках ожиданий
У Бога скрасят наш удел.
Жизнь прожита в борьбе за душу, -
Исполнен срок и пробил час.
Как уходить, чтоб не разрушить
Стремление к спасенью в нас?
И лишь надежда, лишь надежда
В скорбящей светится душе,
Как белоснежная одежда
На милосердном рубеже.
Псалтирь и Церкви поминанье,
Молитвы близких, милость всех
Преображают путь страданья
И попаляют всякий грех.
Тарханкут-Москва 25.06-11.08.2018
_________________________________________________________
Ещё не минуло сорока дней после смерти Сергея, ещё нами читался Псалтирь по усопшему, а мой жизнелюбивый радостный друг Леонид Машинский (Спящий поэт), видя моё плачевное состояние, решил меня ободрить и забрал с собой отдохнуть в отпуск в Крым, на Тарханкут, в Оленевку (уже третий раз, третий год подряд). Я так ослаб от смертей друзей и от работы, что даже совсем не сопротивлялся несвоевременному предложению. Друг первым понял, что отдых был необходим.
При первом же посещении пляжа Караджинской бухты за разноцветной праздно отдыхающей публикой меня поразило отчуждённое медленное и торжественное плавание серфингиста на чёрной доске под чёрным парусом с двумя скошенными прозрачно-желтыми прямоугольниками, да ещё и в чёрном подводном гидрокостюме. В близком рассмотрении, при почти штильном слабом ветерке, редком для этих продувных мест, на морской ряби можно было заметить тёмное отражение этого скорбного виндсерфинга. Вместе надводная и водная части этой картины казались огромной чёрной декоративной рыбой с двумя чуть скошенными золотисто-жёлтыми полосками, как у барбусов, но по форме больше напоминали огромную чёрную скалярию, поднявшуюся из морских вод и готовую плавно продолжить свой путь по воздуху в небо, напоминая всему пляжу о вечном. Тут же вспомнился Сергей, который просматривая и монтируя в ролики для меня видеоматериалы предыдущих поездок, не раз высказывал желание приехать сюда отдохнуть, ближе к осени, обеспечив предварительно для себя защиту от солнца, губительного при его онкологическом заболевании (на даче он носил чёрную солнцезащитную футболку). Мечта не сбылась, и чёрный серфингист, как и ежедневное чтение Псалтири по новопреставленному Сергию, навлекли меня на мысль, что отдых в этот раз здесь будет особенным, с памятью смертной. Тут же родилось четверостишие:
Плывёт вдоль пляжа чёрный барбус.
В чернилах тонет бирюза,
И ветер гонит чёрный парус
От вод морских на небеса.
Позже, в процессе создания памятного стихотворения, я, в ущерб рифме, решил переделать четверостишие, заменив образ чёрного барбуса, не соответствующего по силуэту видению, и к тому же, имевшего местами не жёлтый, а тёмно-красный оттенок, на чёрную скалярию, как наиболее соответствующую видению по форме и окраске.
Я опасаюсь во всех приметных событиях постоянно усматривать мистическую связь с прошлым и будущим, но, почему-то, не смог не включить первым четверостишием в поминальное стихотворение о Сергее образ странного чёрного виндсерфера, похожего на огромную диковинную рыбу, взмывающую из моря житейского в небо.
Сергей любил море, он был тонким художником-созерцателем, блестящим фото-пейзажистом с философско-лирическим видением. Так получилось, что в последние годы, сам терпя тяжелейшие приступы боли из-за опухоли под желудком, он не отъезжал далеко от своих больных родных, продолжая ухаживать за немощными мамой и дядей, «моими стариканами», как он ласково их называл, заботился до самых своих последних сил… Берёг от лишних переживаний жену и сына. А ещё он помогал всем своим друзьям, старался это делать по христиански тайно, не заметно, и не отказывал в помощи до конца, даже лёжа в больнице (мне в том числе). Как обнаружилось позже,о размерах и количестве этих добрых дел мы впервые услышали на поминках, когда почти каждый из нас рассказал, известные только ему случаи Серёжиной помощи. Мы надеемся, что его многочисленные добрые дела помогут ему, и будут не забыты Богом. И нам остаётся молиться, чтобы Господь даровал ему Царствие Небесное, простив все его согрешения, которые мне и неведомы, наверное, были забыты на фоне моих собственных.