1
Осенние сквозящие просторы
Лесов безлиственных и в инее полей.
Холодный день светает, но не скоро,
И дымка тянется вдоль рельсовых путей.
В вагоне спят. Еще и вправду рано,
И застоялось душное тепло
В пыли и сумраке. Плотнее, чем туманы,
С утра ленивое безволье облекло.
Вагон спешит, а человек спокойно
Лежит себе и вскользь глядит в окно,
И сколько ехать – в общем, все равно.
Который час – неважно, раз довольно
Того, что не совсем уже темно
Для записей – сквозь полусумрак шаткий
Водить привычно ручкой по листку.
Хоть этим я развлечь себя могу.
Конечно, графоманские повадки,
Но разве при таком душевном беспорядке
Иначе сдержишь нервную тоску?
5 октября 2002
Челябинск – Москва
2
Здесь прохладней, в тамбуре вагона,
Воздух посвежей, и свет дневной нежнее,
И, полей просторы расстилая сонно,
Осень смотрит невзначай в окно вагона,
И созвучие я ощущаю с нею.
Желтизна листвы, и снега белизною –
Первой – тронуты чуть-чуть пути, поляны.
Высота и свет, открыто всё земное.
Нежность и тепло единственно желанной –
И любимая всегда в душе, со мною.
5 октября 2002
Челябинск – Москва
3
Тело, столь при жизни драгоценное,
После смерти бременем и тлением
Станет – и поспешным погребением
От него избавятся скорей.
Плоть на муки обрекла вселенная,
Стыд извечно связан с наслаждением,
Ужас – с этим смертным превращением,
Но любовь бессмертная сильней.
Тут не вожделение телесное,
Страсть, соблазн; нет, здесь родство духовное,
То, что бесконечно, навсегда:
Чувство очень светлое и ровное,
Беззащитно-искреннее, честное –
И мгновенья то же, что года.
Тело, голос, взгляд, душа любимые,
Несравненные, незаменимые –
Это вечно, до конца во мне.
Ни упадок им, ни отцветание
Не грозят уже – и в расставании
Память счастья лишь растет в цене.
5 октября 2002
Челябинск – Москва
4
Настоящая верность – всегда неусыпная память
О великой любви, о чудесном расцвете души.
Расставанье с любимой способно мучительно ранить,
Но, отвергнуто, чувство живет, затаившись в тиши.
Верность – это любовь: безусловно, бесцельно, бессрочно,
Ни на что не надеясь, но зная: иначе нельзя.
Никогда не предать, не проклясть; строго, сдержанно, проч-но
Жить во имя любимой и видеть в ней смысл бытия.
Без ответа, без встреч, быть отвергнутым – напрочь, навеки;
Видеть счастье любимой, но сам непричастен к нему.
Но всё мира сиянье – в любимом, родном человеке,
Сердца верного свет разгоняет судьбы моей тьму.
Верность – доля моя, и она – продолжение счастья,
Нашей прежней любви, твоего дорогого тепла.
Просто жизни моей два осколка – отдельные части –
Только верность тебе и скрепляет. Любовь не прошла.
5 октября 2002
Челябинск – Москва
5
Беспрестанные скитанья –
Путь по рельсовым путям.
Поезда по расписанью
Улетают в расставанье.
Путь железный прост и прям.
Путь вперед к привычной цели,
Коротанью тихих дней
Жизни сбившейся моей.
Дням уже не стать на деле
Ни добрее, ни светлей.
Одиночество печали,
Расставанья немота.
Холод, ветер, темнота.
Но звезды из дальней дали
Слабый свет несет мечта.
Волшебство, преображенье
Грусти в торжество любви,
Незаконное везенье,
Грез бессонных воплощенье,
Дни в труде и забытьи.
И любовь, и вдохновенье,
И вся жизнь моя – твои!
6 октября 2002
Челябинск – Москва
6
Окрестности Москвы в чернильной мгле
Осенней предрассветной тишины.
Роса там или иней на земле? –
Детали из вагона не видны.
Рассеяны какие-то огни –
Домов или всего лишь фонарей?
На фоне плотных сумерек они
И ярче, и тревожней, и видней.
Проник в окно вагонное сквозняк
И ощущенье яви возвратил.
Опять в столицу, сквозь ненастный мрак,
Вдали от той, кого я так любил,
Кому – три года в точности назад –
Открыл я сердце и навек с тех пор
Всё так же верен. Но судьбы расклад
Меж нами проложил такой простор,
Его заполнил новыми людьми,
По-разному создал в домах уют
(Есть счастье у нее своей семьи).
И лишь воспоминания мои
Заветный миг признанья берегут –
Единственный, уже неповторим,
Невозвратим ни въяве, ни в мечтах.
Но знаю я, что ею был любим,
Что честным было чувство в двух сердцах.
И как бы ни томил потом разлад,
Как участь ни была моя грустна, –
Мне не забыть родной, любимый взгляд,
С каким признанье слушала она.
И ныне, в предрассветной темноте
Чужого и глухого октября
Я знаю, что слова признанья те
Тогда звучали все-таки не зря:
Вся жизнь в итоге преображена,
От этих слов она ведет отсчет.
Пусть горю расставанья третий год, –
Душа любви единственной верна.
Пусть ночь сыра, прохладна и темна, –
В ней солнце дня заветного взойдет!
6 октября 2002
Москва
7
Вот она, Москва: рассветный час
Дня, который прежде был для нас
Чем-то важным, значимым, живым,
До конца понятным нам двоим.
В этот день в Москве я, одинок.
Утренний прозрачный холодок,
Листья, тронутые желтизной,
Слабый ветер. Прошлое со мной.
Голуби у корма семенят
Деловито, шустро – жить хотят
И, предвидя близость холодов,
Теплый облюбовывают кров.
Медленно восходит на подъем
Бледный день. Безлюдие кругом.
Слит с прохладной, ранней тишиной,
Образ твой невидимо со мной.
Зябкий груз склонившихся ветвей
Зыблется над головой моей.
Красоту и хрупкость октября
В нашем прежнем счастье вижу я.
Мы так далеки с тобой сейчас!
Не пространства разделили нас,
А в разлом ушедшие года.
Где та жизнь, что знали мы тогда?
Где тот вдохновенный чистый свет?
Всё другое в новом ходе лет
Торжества и счастья твоего.
Не скажу я против ничего.
Ты достойней большего, чем я,
И сложилась лучше жизнь твоя.
Но храню в душе мечты мои,
Сказочный октябрь былой любви.
Ничего дороже и святей
Мне уже не даст теченье дней.
Но тобой, в дали былых времен
Был я высшим счастьем одарен.
6 октября 2002
Москва
8
Опять метро стремительно летит
Сквозь темные, незнаемые бездны.
Сидеть в вагоне, делать бодрый вид,
Что это путешествие полезно.
Но утешенье мнимое старо –
Судьбе навстречу не везет метро.
День среди многих грустных годовщин
Под сумрачной печатью расставанья.
Ты далека, и я совсем один, –
Печальный день любовного признанья.
Три года в прошлом. Я ли виноват
В случайном, тщетном повторенье дат?
Куда меня метро бы ни везло
В скрипучем свисте, темноте тоннельной, –
Всё не избавлюсь от тоски смертельной,
Хоть никому еще не помогло
Растрачиванье дней своих бесцельно.
Но жизнь одна мне навсегда нужна –
Та, что уже реально не дана,
И значит, что судьба не будет цельной.
Любовь моя родная, где она?
6 октября 2002
Москва
9
Октябрь – желанный месяц для любви,
Октябрь – прекрасный месяц для печали.
Прохладные туманы и дожди,
Прозрачные, задумчивые дали.
Успокоение и тишина,
Мечтательное умиротворенье.
Насколько осень нежности полна,
И как ее духовно выраженье.
Тоска разлуки тает в тишине,
Растворена бесследно в бледной дымке,
Видения былого мнятся мне
Незыблемы навек, как фотоснимки.
Любви былой забвенье не грозит,
И не способно сердце к охлажденью –
Осенняя печаль его хранит
От пошлости постыдного паденья.
Осенний мир душой заворожен,
Так явственно к святыне приближенье,
Что ищешь не подруг, любовниц, жен,
А навсегда единственной служенья –
Великой и торжественной любви,
Нетленной, неизменной, необманной,
Когда весь мир вместился в бытии,
Под мерные октябрьские дожди,
Под бледные осенние туманы.
7 октября 2002
Москва
10
Уходит жизнь в прохладной тишине
Бесстрастного, немого расставанья.
Взаимности не достается мне,
Но с щедростью даны воспоминанья,
А может быть, лишь грезы, только сны
О счастье невозможном, небывалом,
Но и его беречь в душе должны
Среди печальной, полной тишины,
Под облачным осенним покрывалом.
Я в будущее изредка смотрю,
Но прошлое всегда перебираю,
И молодых надежд моих зарю
Я опытом разлуки проверяю.
За то я и люблю осенний тлен
И темное томленье листопада,
Что в чистоте не может быть измен,
Что память есть – реальности взамен,
Что большего и лучшего не надо.
7 октября 2002
Москва
11
Кто подарил тебе цветы,
Моя попутчица в метро?
Среди столичной суеты,
Где всё и шумно, и пестро,
Ты легким призраком плывешь
Волнующих и сладких грез.
И освежил осенний дождь
Букет твоих укромных роз.
В толпе мне некого искать
Или ответный взгляд ловить,
Но как о встрече не мечтать,
Надежд на счастье не любить?
В кипучей суете метро,
Среди совсем чужих людей
Я лишь привычным ритмом строк
Плачу усталости оброк,
Но память чту угасших дней
Моих надежд, любви моей.
И эти яркие цветы,
Изящный праздничный букет –
Среди житейской маеты
Прекрасный, добрый, чистый свет
Одушевленной красоты,
Которой увяданья нет.
7 октября 2002
Москва
12
Вечера тревожное сгущенье,
Нервная людская беготня
Охватила сквозняком меня.
Не имеют в сумерках значенья
Теплота и свет былого дня.
Вечером живое беззащитно –
Кто захочет и придет помочь?
Осенью так долго длится ночь.
Сердце неуверенно и скрытно,
Повторяя темноту точь-в-точь.
Сумерек стремительно сгущенье,
Внешний мир висит на волоске.
Город – где-то в зыбком далеке,
Невозможной яви воплощенье.
Вечер – это резкость превращенья:
От надежд – к тревоге и тоске.
7 октября 2002
Москва
13
Бесповоротно день пришел к финалу.
Такая тьма – как не бывало дня.
В колеблемую тьму смотрю устало
На серые, безмолвные кварталы.
Как было смысла мало, счастья мало,
Как мало в мире проку от меня.
7 октября 2002
Москва – Санкт-Петербург
14
Еще не рассвело. Еще густа
Сплошная тьма на питерских путях.
Лишь катятся бессонно поезда
На медленных, но верных скоростях.
На бледноватом фоне облаков
Чернеются древесные верхи,
И мерно, под шаги проводников,
Слагаются дорожные стихи.
Какие-то огни дрожат вдали
Каких-то станций... черт их разберет.
Рассвет всё медлит, и не принесли
Лучи его обещанных щедрот.
Похоже, подъезжаем. Блещет сталь
Пути под набежавшим фонарем.
И ночи душноватая печаль
Прогонится сквозящим новым днем.
8 октября 2002
Санкт-Петербург
15
Мутный омут. Пасмурный рассвет.
Город рассыпается на части.
Время без особенных примет.
Красок нет: всё контур, силуэт,
Всё – лишь отражение ненастья.
Вяло тает сумрачная мгла
С явно очевидной неохотой.
Из просонок вырвана работой,
Вереница хмуро поплыла
К станции метро, давясь зевотой.
Ежедневных будней маета,
К внутренним тревогам глухота,
Близорукость к будущим невзгодам.
Всё, что есть, – рассветный, тусклый час,
Жизненной инерции запас,
Бытовой шаблон – всё, как всегда, –
И в пустую бездну год за годом
Ускользают силы без следа.
8 октября 2002
Санкт-Петербург
16
Постепенно рассвело совсем,
Очертания домов яснее.
Мгла втянулась небом – и за нею
Город-нелюдим надменно нем,
В сумраке разреженном коснея.
Хорошо хоть нет дождя. Сырой
Воздух не успел сгуститься в струи,
В капель разнобой и перебой.
Тянется стволов шершавых строй,
Заслоняя улицу пустую.
Этому ландшафту в акварель,
А не в рифмы бы улечься лучше.
Час рассвета – бледный и тягучий,
Сам свою не ведающий цель,
Положившись на судьбу и случай.
И плотна, как вата, тишина,
Поступью ничьей не оживляясь.
Осенью природа вся больна,
В обессиленной тоске стараясь
Удержать себе обрывки сна.
8 октября 2002
Санкт-Петербург
17
Что проку в поздних сожаленьях,
Пророчествах наоборот?
Жизнь и в ошибках, и в паденьях
Стремится выше и вперед.
Какими б ни были провалы,
Есть продолженье у всего.
Сегодня – даже силы мало,
А завтра – воли торжество.
Мираж пригреет иль нагреет,
Но нереален все равно.
Отчаянье предрешено.
Но, к счастью, человек имеет
Двойной стандарт, двойное дно.
8 октября 2002
Санкт-Петербург
18
От невских волн прохладой веет.
Поправлю шарф и куртку запахну,
Но осени густой не обману.
Васильевский... Как линии в длину
Протяжны и скучны. Но кто сумеет
Достойно описать хотя б одну?
На гравии дорожек и граните
Бортов Невы – рассыпана листва,
Желта и тленьем тронута едва.
Но как зато красиво! Посмотрите,
Вот осень: смесь дождей и колдовства.
Архитектура – тоже увяданье:
Облупится, обсыплется фасад,
И штукатурки пыль – как листопад.
Обречены ветшать жилые зданья,
И жизнь людскую не вернуть назад.
А листья с жалким шорохом за мною
Спешат, стремясь догнать, – какой наив!
Я только второпях еще и жив,
Раз тупики глухие за спиною
И впереди – неясность перспектив.
8 октября 2002
Санкт-Петербург
19
К другим вещам, к другому счастью,
К другой – единственной – судьбе.
То вновь надеюсь, то отчаюсь,
И увлекусь, но возвращаюсь
Душой всегда к тебе, тебе!
Любовь, прекраснейшая в жизни,
Всецело – честно – навсегда.
Ни ярче, ни светлей, ни выше
Не может быть. Пусть чуждый, лишний,
Но верность странная тверда.
Неисполнимы ожиданья,
И рай любви невозвратим.
Но навсегда на первом плане
Лишь встреча, а не расставанье.
И диалог наш в дни признанья
Необходим был нам двоим.
8 октября 2002
Санкт-Петербург
20
Как ливень зарядил отвесно!
Такой густой... сплошной стеной.
Не ливень, а потоп небесный.
А может, снег, мне неизвестно:
Густейший мрак передо мной,
Не разглядеть ландшафт окрестный
За взвихренной, тяжеловесной,
Неотвратимой пеленой.
Да нет, затихло… затихает,
Редеет дробный перестук,
Слабеет, разбиваясь, звук.
Вот и прошло. Всё отдыхает.
Простор и тишина вокруг.
8 октября 2002
Санкт-Петербург
21
Первый снег зимы наступающей
Видел я над темной Невой.
Он валил отвесный, густой,
Очень рыхлый и тут же тающий,
Становясь потопной водой,
Мутной хлябью. А листья осенние
Разбухали в грязной воде,
Как обломки кораблекрушения,
Проклиная свое падение,
Погибая в общей беде.
Сетью снежною занавешены
Медный всадник, дворцы, мосты.
Вьюговерть и крошево снежное
Придавали пейзажу нездешние,
Переменчивые черты.
А в итоге станет всё слякотью
Непролазной – меси кисель
В тесноте приневских земель.
Межвременье пустое, всякое –
Только путь, но никак не цель.
9 октября 2002
Санкт-Петербург
22
Мальчишка в городе чужом,
А не в семье своей мужчина.
Знакомых никого кругом,
Так что и встречи ни единой.
А сердце всё, волнуясь, ждет
Невероятной, странной встречи.
И так идет за годом год.
За перекрестком – поворот,
И смысла нет в сумбурной речи.
10 октября 2002
Санкт-Петербург
23
Осенний Петербург – сырой,
В ненастье вымокший насквозь.
Любуйся, посторонний гость,
Дождя балтийского игрой.
Как матово блестит гранит,
Переливается чугун,
И в сотню струй – точнее, струн –
Дождь музицирует для плит.
Но на овацию листвы
Уже не хватит – пала вся.
И для мелодии дождя
Лишь зонт над смутой головы.
10 октября 2002
Санкт-Петербург
24
Лучше бы не видеться, не знать
Ничего нам больше друг о друге,
Чтоб, случайно встретившись, опять
Собственное сердце не терзать
Мне в тоске, бессилии, испуге, –
Как непоправимо разошлись
Два пути, когда-то бывших рядом.
Но смолчу, не выдав даже взглядом,
Как меня сломила эта жизнь.
10 октября 2002
Санкт-Петербург
25
К счастью, место есть в метровагоне,
И, пока в две станции пролет,
Можно в человечьем угомоне,
Отключась, мечтать полуспросонья
(От усталости – автопилот).
День прошел, но сделано и дело –
К будущим успехам малый шаг,
Пустячок, а веха на путях.
Или зря спешил, как угорелый?
Ничего, привык, не надоело:
Смена дней – шуршание бумаг.
Но не позовет любимый голос,
Не поманит драгоценный взгляд.
Книжный труд, а на душе разлад,
Псевдоделовитость, лжевеселость.
А душа, хоть так с тоской боролась,
Проиграла. Кто же виноват?
10 октября 2002
Санкт-Петербург
26
Для меня сущность любви – самоотдача,
Растворение до конца в любимом человеке.
А для тебя воплощение любви –
Самоутверждение, преображение
Жизни своей вдвоем с любимым.
И потому у тебя реальные результаты,
Настоящее счастье свершившегося бытия,
А у меня – только бесплодные мечтанья,
Безысходная память и безнадежная грусть.
10 октября 2002
Санкт-Петербург
27
Рассвет над снежным Петербургом,
Над слякотной осенней мглой.
Безлюдно. Мечется сырой
Сквозняк по тесным переулкам,
Оплакав свой ночной покой.
Резные ветхие фасады
С обилием лепных затей –
Приют испуганных теней,
Не ждущих блага и пощады
От резких солнечных лучей.
Ветвей прочерчены узоры,
Змеясь зловеще на просвет.
Решетки влажный силуэт.
И сырость, словно губка, город
Впитал в свой каменный сюжет.
Иссякнул срок осенней ночи,
Скупое утро настает
Со свитой дел, тревог, забот,
И тщетно полудрема хочет
Притормозить рассвета ход, –
Уже за тонкою портьерой
Небесный проступает фон
(Затянут рыхлой дымкой он),
И город – плотный, тяжкий, серый –
Встает приземистой химерой
И замыкает круг времен.
11 октября 2002
Санкт-Петербург
28
В жизни любовь только раз
И навсегда. Остальное –
Просто минутный соблазн,
Сладкое тело земное.
Даже не плоть, а мираж –
Тленно, мгновенно, забвенно.
Только любви не предашь –
Вечной основы вселенной.
...Не к кому, значит, спешить,
Не за чем больше гоняться.
Честно и верно любить
И одиноким остаться.
В шумной и пестрой толпе.
Где через шаг спотыканья,
Вряд ли отыщешь себе
Центр своего мирозданья,
Ибо любовь – только раз,
Шанс этот в прошлом и прожит,
Время разрознило нас.
...Ты, только ты, и сейчас
Больше никто не поможет.
11 октября 2002
Санкт-Петербург
29
Я в постоянных мыслях о тебе.
Нет выхода из замкнутого круга
Высокого любовного недуга.
Но благодарен и за то судьбе.
Что не затерян для тебя в толпе,
Что сохраняю честный статус друга.
Не видеться годами, но сказать
Всего две фразы в трубку телефона –
И воскресает прошлое опять,
И оживаю вновь душой влюбленной,
К тебе одной навеки устремленной,
Хотя вдвоем нам больше не бывать.
Да что поделать тут? Любовь всегда,
Когда взаимной все-таки не стала, –
Тяжелая и горькая беда,
Не смогут исцелить ее года.
И в третьих лицах тоже проку мало.
Но главное: есть счастье у тебя,
Ты знаешь, что такое быть любимой.
Взаимностью тепла семью крепя,
Ты стала лучшей и незаменимой,
Судьбой и мужем преданно хранимой,
Прекрасная, родная... не моя.
11 октября 2002
Санкт-Петербург
30
Наверное, с ума сойду я скоро,
А может, ничего, не пропаду,
Но как зовется человек, который
С реальностью рассудком не в ладу? –
Ведь каждый день и ночь я разговоры
С тобой заочно, мысленно веду.
Конечно, безответно. Расставанья
Нельзя уже ничем заговорить,
Былого нет взаимопониманья:
Две разных жизни до конца прожить.
А что осталось? Лишь воспоминанья –
Их не забыть, но чувств не возвратить.
Мое осталось чувство одиноко,
Отвергнуто... должно быть, поделом.
Ты новым днем живешь, счастливым днем.
От прошлого сейчас не много прока.
Ты в высь идешь – в сиянии, далёко,
А я всё так же в сумраке земном.
Я проиграл судьбу. А ты свершила
Заветные мечтания свои –
Всё в образе прекрасном воплотила
Успеха, счастья, быта и семьи.
Пусть лишь в былом, но ты меня любила! –
Я светом озарен твоей любви.
Я сам почти не верю превращенью:
Как смело ты над жизнью вознеслась!
Каким огнем звезда твоя зажглась!
Но как твои реальны достиженья,
Уверенно и гордо восхожденье
В ту высь, что очаровывает глаз.
Теперь твое величие настало! –
Предчувствовал всегда, что будет так:
В великой красоте – особый знак.
Ни одного мгновенья не пропало
Из прошлых дней, и свет рассеял мрак.
11 октября 2002
Санкт-Петербург
31
Горько сознавать себя оставленным,
Недостойным милости и чуда.
Сам виной – лукавить здесь не буду:
Ни разбогатевшим, ни прославленным
Я не стал покуда.
Легче с неудачей примирение,
Чем активный труд счастливой доли.
Силы бы найти на одоление
Вкрадчивой тоски, на восхождение
К высоте разумной воли!
12 октября 2002
Санкт-Петербург
32
Тот, кто искренне любит другого,
Должен жертвовать счастьем своим,
Удаляться по первому слову
И нести расставанья оковы, –
Не пригрет, позабыт, не любим,
Но являться по первому зову,
Если дело за ним.
Да, любовь – это самоотдача,
Растворенье всецело в другом.
Сколько б ни было шансов кругом,
Верным быть лишь одной – не иначе:
Не колеблясь, без жалоб, не плача,
Не нуждаясь ни в ком.
И суметь сохранить уваженье
Той, кто прежде любила, и стать
Верным другом; не ждать утешенья
И награды за верность не ждать.
Но малейшие сердца движенья
Уловить – и вовеки не знать
С тех высот вдохновенных сниженья,
Где был счастлив... где вновь не бывать.
12 октября 2002
Санкт-Петербург
33
Томит закатною тоской
Простор темнеющих небес,
И день, по прихоти скупой,
Не много даровал чудес.
Но и ветшающего дня
Нисходит в душу благодать:
Кто свой смирил мираж огня,
Тому и мглы не страшно ждать.
12 октября 2002
Санкт-Петербург – Челябинск
34
Когда отчаянье гармонией
И тишиной печаль считать, –
Какая жизнь разносторонняя:
Всё есть, чего еще желать?
Но при крушенье плохо верится,
Что дело выправят стихи.
Тщедушно и невзрачно деревце,
Хоть корни скрыто-глубоки.
Уже в былом его цветение,
И подступает листопад.
А настроение осеннее
Не то, что года три назад.
12 октября 2002
Санкт-Петербург – Челябинск
35
Я увидел тебя во сне –
Близко-близко прошла ты мимо.
Словно солнышко, в тишине
Образ твой просиял любимый.
Не заметила ты меня,
Не сбылась нашей встречи милость,
Но недаром начало дня
Красотой твоей озарилось.
Поезд мчится в рассветной мгле;
Как-то зябко и сиротливо.
Но тобой одной на земле
Сердце бедное втайне живо.
Пусть всё только мечта, мираж, –
Торжествуют они над мглою.
Приближается город наш.
О, когда б возвратить былое! –
Наших встреч и свиданий дни.
Где блаженство сполна узналось
Той – единой для двух – любви,
Что лишь мне одному осталась.
Поезд, осень, во мгле огни.
13 октября 2002
Санкт-Петербург – Челябинск
36
Всё приблизительно в судьбе.
Так и стихи мои случайны,
Но все обращены к тебе –
Незримой, недоступной, тайной.
А как расставятся слова –
Наитию доверю выбор:
Не логикой душа права,
А интонациями, ибо
Полней и глубже передаст
Одушевлявшее страданье
Не четкость выстроенных фраз.
А затрудненное дыханье,
Когда тоска насквозь пронзит
И скорбно замирает выдох.
Но суть любви сильней обид,
И сам собой возникнет ритм –
Как из отчаяния выход.
13 октября 2002
Санкт-Петербург – Челябинск
37
Равнины северных пейзажей –
Каналы, реки, сосняки.
Повсюду снег с насевшей сажей,
А в небе облаков клочки.
Налипший снег на рыжих листьях –
Корявых, жестких, словно жесть.
Однообразье зимней жизни,
Но это – жизнь, какая есть.
Совсем спокойно время года:
В туманном снежном мираже
Под ровной дымкой небосвода
Его просторная свобода –
Как одиночество в душе.
13 октября 2002
Санкт-Петербург – Челябинск
38
Окрестный лес в снегу, как будто в январе.
Но листьев желтизна под белой бахромою
Безмолвно выдает, что осень на дворе
И только в первый раз прикинулась зимою.
Замаскирован мир метельной белизной,
Растает этот снег – мираж недолговечный.
А поезд покорить спешит простор земной,
Чтобы приблизить миг с тобой желанной встречи.
13 октября 2002
Санкт-Петербург – Челябинск
39
А сердце сильно задело
Любовью и расставаньем.
Сколько на свете белом
Простора немым страданьям!
Но твердо, бесповоротно
Всю жизнь посвятив любимой,
Пусть годы разлук бессчетны, –
Быть верным необходимо.
13 октября 2002
Санкт-Петербург – Челябинск
40
Не надо лишь впадать в отчаянье
От частых бедствий в жизни личной:
Всё было горше и печальнее,
Теперь терпимей и привычней.
Уже свершилось расставание –
Действительно непоправимо,
Но сохранить сумел внимание,
Расположение любимой.
Былого память не отменится,
Она для нас двоих заветна.
Лишь сердце никуда не денется
От темной грусти безответной.
Но если счастлива любимая,
То всё оправдано, всё благо.
Такая жизнь необъяснимая,
Но до конца необходимы мне
Надежда, ожиданье знака...
13 октября 2002
Санкт-Петербург – Челябинск
41
Отвергнутостью сердце раня,
Вновь неудачи видя те ж,
Я столько лет держусь на грани
Отчаяния и надежд.
Мечта блаженством поманила,
Несбыточностью раздразнив.
Земное счастье изменило,
И я ни с чем... а всё же жив.
И всякий раз страдать на грани
Душа моя обречена –
Благословений иль рыданий,
Томящей яви или сна.
Как в сказке пушкинской: мед-пиво
Едва-едва коснулись уст.
Но прожил – хоть чуть-чуть! – счастливо
Всем упоеньем высших чувств.
Мне память – в горести награда,
От всякой пошлости броня.
И правда: мне других не надо,
Лишь ты бы помнила меня.
13 октября 2002
Санкт-Петербург – Челябинск
42
В расставанье страшит отчуждение,
Неспособность друг друга понять.
Двух миров невозможно сближение,
Двум сердцам не сродниться опять.
Очень разное всё и несхожее
В самом главном – взаимной любви.
Но в минувшем столько хорошего,
Что сильнее томительно мглы.
Два пути не сошлись. Расставание
Далеко нас с тобой развело.
Но твое постоянно влияние,
И от этого в мыслях светло.
Ничего, что теперь мы чужие, –
Мне родство наше в прошлом важней,
В череде изумительных дней.
...Снег. Зависли штриховки косые
Над пустыней железных путей.
14 октября 2002
Санкт-Петербург – Челябинск
43
О, подстаканник МПСа
С патриотической чеканкой:
Ракета мчит – дитя прогресса –
В далекий космос спозаранку.
Чаёк размешивая ложкой,
Бренча о краешек стакана,
Себя почувствуешь немножко
В Стране Советов, как ни странно.
Проходит время – остаются
Эпох давнишних атрибуты.
Воспоминанья не сдаются!
Не зря же в кассах продаются
Билеты всем на все маршруты.
14 октября 2002
Санкт-Петербург – Челябинск
44
Судьба не то чтоб поскупилась
(Ведь были счастья дни близки),
А просто жизнь взяла в тиски.
Однако сердце не разбилось,
Лишь надкололось от тоски.
Но грусть и верность – не унынье
И не растрата всуе лет,
А сокровенный, тайный свет
Любви, которою доныне
И озарен я, и согрет.
Сосняк окне плывет, заснежен,
В молчанье глухо погружен.
Настал до срока зимний сон.
И свет растущий чист и нежен,
Покровом свежим отражен.
Безмолвно тянутся поляны,
Рыжея жухлою травой.
А небосвод над головой
Веселый, утренне-румяный,
Ночные разогнал туманы
И дух бодрит – как друг, как свой.
14 октября 2002
Санкт-Петербург – Челябинск