Я не разговариваю с тобой. Не знаю ровно ничего о твоем настоящем. Счастлив ли ты? Вспоминаешь ли? Скучаешь? Боюсь, ответов мне не получить. Меня приводит в смятение и тревогу любая мысль, связанная с тобой тонкой, невидимой ниточкой. Мне её никак не оборвать. Поверьте, я пыталась сотню тысяч раз, искренне проклиная, что когда – то тебе ответила премилым сообщением. Божье ты мое наказание, кара за всё плохое, что я сделала людям за свои 23 года. Когда же ты оставишь меня? В смысле, когда, наконец, закончится бесконечный, каждодневный, хаотичный поток мыслей о тебе? Не могла ведь я в жизни кого-то так сильно обидеть …
Упаси Господь, ты объявишься. Реагирует не просто каждая клеточка моего тела - мой уютный, спокойный мир переворачивается и слетает с рельс к чертям. Страшно: сердце колотиться, дыхание сбилось, руки трясутся, голова (предательница!) начинает плохо соображать. Признаться, думала, что моя психика намного устойчивее. Справедливости ради хочу отметить, что перепробовала, перечитала, пересмотрела я немало методик по устранению своей «головной боли». Лишь бы только не хроническое. Помолюсь за это.
Если когда-нибудь случится, что ты мои слова поймешь именно так, как я подразумевала, боюсь, случится что-то немыслимое. К примеру, ад замерзнет, с неба вместо снега посыплются мармеладки, динозавры воскреснут. А самое жуткое, что я еще задумаюсь над тем, чье присутствие в жизни губительнее: твое или динозавров.
В общем, элементарное, человеческое понимание - невозможное явление в наших не без того осложненных всевозможными жизненными обстоятельствами отношениях.
Процесс самого общения – тема вообще отдельная. У нас лимит доброжелательности и расположенности друг к другу – минут 5- 10. Если случается, что мы поддержим непринуждённую беседу более назначенного лимита, значит, система дала сбой – либо пьяна я, либо ты, либо оба. В здравом уме мы, как правило, как два суриката в дикой природе.
Так вот, по традиции сценарий наших разговоров заранее написан нашими же предрассудками, укоренившимися манерами общения, особенностями характера, что противоположны вплоть до взаимоуничтожения. Любопытно: ты наизусть знаешь перечень всех мелочей, которые я всем сердцем ненавижу (уверена – у тебя даже в кармашке лежит список на случай следующей нашей беседы), и, соответственно, ничего не пропуская, по пунктам, на бис повторяешь снова те же ошибки.
Например, вот, задаю я вполне конкретный вопрос – «почему?», на который предполагается ответ – «потому что …» . Но ты, ты стоишь как неподготовленный студент перед преподавателем, и, чтобы не схлопотать двойку, начинаешь нести абстрактную чушь в надежде на то, что пронесёт. И вот, в один момент не без того уставший преподаватель устает слушать, и, без какого-либо намека на «понять и простить» ставит ему двойку. Заслуженно? Заслуженно.
А бывает временами у тебя внезапный порыв заботы. Ты участливо спрашиваешь, почему я не сплю ночами, отчего я стала такой нервной и плохо ем. Серьезно? Ты правда хочешь знать, кто всему виной? То есть, совсем никаких вариантов нет? И вот на этом самом месте меня замыкает. Не то, чтобы я злилась, но если бы ты умирал, а в руках у меня было что-то, что спасет тебя, я бы это выкинула. Хладнокровно, показательно, расчетливо. Вот так ты пробуждаешь, как вулкан, мою сучью натуру.
Эх, стереть бы с жизни моей фрагмент, где появляешься ты. Заноза души моей доверчивой. Настигшая карма в обличие молодого парня с большими, серыми глазами, в которых, вероятно, есть что-то гипнотическое (иначе я не могу объяснить того факта, как быстро повязла в этом болоте). Ты не пассажир моего поезда, что зашел и вышел через какой-то промежуток времени на определенной станции. Ты тот, кто выходя, окидывает взглядом будто прощаясь навсегда, будто я имею значение, будто я что-то поистине важное. И вот, я вижу на твоем лице сожаление, на минутку вспоминаю о нашем хорошем, хочу остановить тебя, попросить еще проехать со мной немного. Но, прикусив губу, молчу. Мне хочется заплакать, хочется, чтобы ты, увидев мои слезы, вернулся, прижал к себе, пообещав больше не уходить. Но я сглатываю этот комок, отворачиваюсь, чтобы ты не догадался. И тогда ты незамедлительно сходишь с этого поезда. Я чувствую холод, обильным потоком соленых слез я пытаюсь смыть боль. Будто в моем сердце образовалась черная дыра, что поглощает всё хорошее, что во мне есть, а я не могу остановить это. Знаешь ли ты что наделал? …
На, вот, держи пистолет, возьми, возьми, смелее. А теперь направь его на меня и пристрели. Но пристрели так, чтобы скорая не успела меня спасти. Стреляй в сердце, стреляй в голову. Ну же, не тяни. Что такое? Жалко стало? Да брось, оставь эмоции … Всё равно то, что делало меня живой, ты уже убил ранее, а теперь осталось дело за малым. Не убьешь, значит? Что же, хорошо. Тогда я сделаю этого сама. Но ты ведь не отдашь пистолет, не позволишь, верно? Ах да, точно, ты же герой, благородный рыцарь, что спасает глупеньких принцесс …
Ты страшный человек. Ты делаешь больно даже своей добротой, даже любовью ранишь, палишь крылышки, будучи уверенным, что это во благо.
Осточертели твои выходки. А знаешь, что я сейчас имею в виду? Ведь позже, спустя время, ты снова попадешь в мой поезд. Сценарий расписан. Круг замкнулся. Я в аду.
Эпилог
Я не разговариваю с тобой. Не знаю где ты, всё ли у тебя в порядке. Я потихоньку выздоравливаю, стала есть нормально и спать. Но, знаешь, я по-прежнему думаю о тебе, находясь каждый день в ожидании твоего возвращения. Может, на этот раз ты не вернешься уже? …