Вокруг лишь суета, какое-то нелепое метание людей из стороны в сторону, что наводило ужас на Бу. Он, признаться, никогда не любил быть в больших компаниях. Он любил одиночество, любил находить себя в чем-то по-своему красивом, а не там, где нужно корчить нелепую улыбку и притворяться веселым и жизнерадостным лишь потому, что так делают все.
- Бу, здарова, – парень протянул сальную и пухлую руку – что нового? Как выходные прошли?
Нелепые вопросы, по типу «как прошли твои выходные» и прочее Бу не любил, так как понимал, что всем и без того ясно, как и кто провёл свои выходные, и эти вопросы были лишь глупым элементом «этикета».
- Нормально, Хаз. Чего-то хотел? – спросил Бу тяжелым и холодным голосом, давая понять, что Хазу стоило бы уйти от него куда подальше.
- Не, ничего особенного, я просто не могу найти Вута. Не видел его?
- Нет.
Хаз удалился от Бу, но его туша мелькала в классе еще долго. Бу не любил этот класс. Все они были не такие, как Бу. Да, они, наверное, были хуже, но ведь и Бу не идеальный, правда?
Бу включил музыку потяжелее в наушниках, и принялся что-то рисовать в тетради. Он часто рисовал. Его это успокаивало.
Как только Бу нарисовал контур сердца с заплатками, подошла девушка. Она была безумно красивая, с, пожалуй, одними из самых лучших черт лица того времени. С золотистыми, длинными волосами, что очаровательно развивались от открытого окна в кабинете, ведь была уже весна. У неё была идеальная фигура, идеальная внешность, mais son c;ur ;tait si aigu et si froid que m;me Oymyakon l'aurait envi;*.
- Привет. Как дела? Что делаешь? – спросила девчушка.
- Привет, Ипокризия. Рисую, а что? – Бу постарался закрыть рукой рисунок так, чтобы она не увидела то, что он рисует.
- Ой, что рисуешь? – сладостно спросила девушка – Покажешь?
- Я еще не дорисовал, так что, пока нет. Но когда дорисую – обязательно.
Бу уже мечтал, как придёт домой, и сев за компьютер, начнёт строчить новые стихи, что никогда не увидит человечество. Или уже увидело?
Началась биология. Третий урок по счету. Предмет, по мнению Бу, был скучен, то ли он учительницы, что отвратительно подавала материал, моментами причмокивая, постоянно запинаясь и сводила всё в какие-то нелепые темы и доводы, то ли ему просто не нравилось смотреть на советские изображения растений и животных, и приторно черные, одинаковые буквы на белой, столь же однотонно-приторной бумаге.
Сзади нашего с вами героя сидела девушка, пожалуй, королевских кровей. Как это говорят? Голубых? Пускай. Она сидела, внимательно вслушиваясь в каждый шорох учительницы Инги. Она получала исключительно высшие баллы. Её любили все учителя и все одноклассники. Только каждый по-своему лицемерно, правда?
Учителя любили её не потому, что она умная, нет, она вовсе не такая. Её любили за прилежность, за усидчивость, за красивые глазки, за красивое личико. Она всегда потакала учителям, всегда заступалась за любого, даже самого глупого, отвратительного и мерзкого. Но на войне любые средства хороши, не так ли? Впрочем, Бу не был такого мнения.
Ученики же любили её за то, что у неё, изредка, можно было списать, получив такой же высокий балл. Но никто, совсем никто не любил ее как человека, никто не любил ее как личность. Рэт была в душе коварна и мерзка. Она готова была предать, сдать любого за парочку хороших баллов, или хотя бы за поощрение.
На фразе «урок закончен, бегом из класса, я в столовую собираюсь!» Инга закончила свой 45-ти минутный курс биологии, зарезервированный на сегодня, и отправила класс на перемену. После биологии должен быть урок физкультуры, и у раздевалки, где все брали свою форму, стоял Вут. Он, можно сказать, был лидером класса. Раздолбай неведомых высот, очень смазливый и до жути грубый, нахальный и саркастичный. Парни его боялись, а девушки частенько с ним отвисали. Нельзя сказать, что Бу его не боялся. Нет, скорее он просто не хотел попадаться ему на глаза на переменах или после школы, хотя бы потому, что с ним тоже придется здороваться, или, например, пересекаться глазами. Ведь на уроке Бу сидел дальше него, и они просто не встречались глазами. Но Вут любил подшучивать над Бу, пускай и нелепо, не смешно и глупо. Всем нравилось. Людей сближает, когда одни люди смеются над другими, не так ли?
Это был очередной день, очередной недели очередного месяца. Сказано как-то смазано, но для Бу дни проходили именно так. Он не вел счет дней, этого не требовалось.
Бу жил, мечтал, но никого не любил. На выпускном все пили и веселились, но не Бу. Он как обычно был в своих мыслях, что-то рисовал на бумажке. Это был Арбат, стена Цоя, и он, что так мечтал побывать там. У нее есть похожее со стеной Джона Леннона, ведь он уже никогда не накопит денег для того, чтобы съездить в Москву, и тем более в Прагу.
К Бу подошла Ипокризия, приятно спросив, почему он сидит и просто рисует.
Бу не хотел отвечать. Он не видел смысла в том, чтобы рассказывать ей свои чувства, или чтобы описывать свою жизненную ситуацию.
Он просто пожал плечами, и тогда она развернулась и просто пошла танцевать дальше.
Скоро в почтовом ящике Ипокризии будет лежать альбомный лист, где нарисована она вместе с Бу, стоящими около стены Цоя, и светящей над ними звездой по имени Солнце.
Бу никогда уже не увидит эту звезду, никогда ничего не нарисует.
Так спокойной же ночи тебе, последний герой.