Белёсый дым тревожит небосвод,
кудрявится, настойчиво зовёт
вглядеться в синеву за дальней сопкой,
куда ведёт проказливый ручей,
негромко вопрошая: «Чей ты, чей?», –
касаясь ног приветливо и робко.
Там ждёт провинциальный городок,
где сходится начало всех дорог
у старых деревянных танцплощадок,
где каждый двор бельём сырым распух,
и дразнит губы яблоневый дух –
тягуч, как в детстве, и всё так же сладок.
Приснившись, город ластится ко мне –
а я ещё не знаю о войне,
а я ещё ничуть не опоздала:
ручей в любом ответе слышит – «свой»,
и город, по-весеннему живой,
доверчиво встречает красноталом.
Но даже сон не сдерживает дым
над крышей дома, бывшего родным,
и сердце бьётся в рёбра всё больнее.
Вчерашних новостей взрывной сюжет:
«Ночной обстрел, неясно сколько жертв…»
На выжженном пригорке церковь тлеет.