Фрау Лора Папке сидела в вагоне-ресторане и вспоминала свою прошлую спокойную, не обременённую заботами, жизнь.
От неё ничего не осталось.
Муж, спортивный, моложавый, никогда не делающий ошибок, в первый день отдыха на Лазурном берегу пошёл купаться в море и утонул. Бросился в воду в запрещённом месте в запрещённый день и долго боролся с разбушевавшейся стихией. Сначала казалось, что он шутит в воде, барахтается, нелепо выбрасывает вверх руки. Потом какой-то англичанин кинулся за ним в волны, но помочь ему уже не смог.
И вот, ещё несколько недель назад супруга сильного, волевого человека, а теперь – его вдова, ехала в гости к сыну одна. Она чувствовала себя как-то не по себе, будто вторую её часть оторвали, и она беззащитна перед всем миром, и, в первую очередь, перед невесткой, которую недолюбливала.
Невестка, нынче мать её пятилетних внучек-двойняшек, происходила из русской семьи. Она без спросу принимала важнейшие решения, пичкала детей красной икрой и укладывала спать после девяти вечера.
Сама же Лора вышла замуж почти девочкой, сына родила в восемнадцать лет. Муж был на двадцать лет старше её, стройный, подтянутый полицмейстер с характером диктатора.
Все проблемы решал сам, воспитывал сына без ласки, муштровал и наказывал за малейшую провинность. Отцу хотелось вылепить из него подобие себя, бегающего быстрее всех и дальше всех заплывающего.
Но воспитание не приносило ожидаемых плодов, сын не стал таким, как он. В юности тайком от родителей писал стихи, не умел поднимать штангу, а на футбольном поле игроки своей и чужой команд не принимали парня всерьёз.
Сын встретил мать на вокзале. Это было их второе свиданье после похорон, после того, как она, ничего не соображающая, шокированная случившимся, вернулась в свой пустой дом.
Но после несчастья прошло два месяца, казалось, жизнь должна была бы стать похожей на её прежнюю жизнь, и Лора делала вид, что она такой стала.
Невестка и внучки ждали у порога. Девочки бросились к ней с объятиями.
Лора хотела заговорить первой, чтобы увести разговор в другую сторону, в тот детский, полный невинных радостей мир, в который она сама уже никогда не могла вернуться.
Она боялась, что малышки спросят, где их дедушка, и всё же ей стало обидно, когда она заметила, что дети беззаботно щебечут и совсем не вспоминают о нём.
В доме пахло кофе, стол был накрыт кружевной скатертью, на ней красовался новый сервиз, белели пирожные, в вазочках торчали головки ещё не раскрывшихся тюльпанов. Сын направился к открытой двери балкона, закурил.
«Как он много курит! Почему его жена не обращает на это внимания?» – Подумала Лора.
Одна из девочек включила телевизор. Лора вздрогнула.
– Вы разрешаете им включать телевизор? – изумилась она.
– При дедушке никто не позволил бы детям такую вольность.
И Лора отвернулась от экрана, на котором зеленели пальмы, а безбрежное море сливалось с горизонтом.
Невестка собиралась что-то возразить, но сын резко повернулся к ней, и Лора увидела, что он плачет.
Развязка получилась совершенно неожиданной, она уже двадцать лет, нет, почти тридцать лет не видела, как сын плачет, потому что покойный отец вдалбливал ему мысль о том, что мужчины не плачут. Теперь по его щекам текли слёзы, может быть, слёзы облегчения, а на экране телевизора туда-сюда сновали лодки, плавали отдыхающие, двойняшки подпрыгивали, заслоняя экран, рекламирующий водные просторы, и жизнь невозможно было остановить.
– Выключайте телевизор и прошу всех к столу! – скомандовала невестка, протягивая супругу носовой платок.