Ветер гладит ковыль, пиленгасы идут к Донузлаву,
лох листвой серебристой украсил наш пыльный маршрут,
тарханкутская степь знает горе, но знает и славу,
здесь забвения травы в траншеях войны не растут.
Возле древних раскопов колышутся алые маки,
горизонт от жары то поблёкнет, то, как бы парит,
(там скуластые скифы летят, обнажив акинаки,
и кипчакский колодец надёжно камнями прикрыт).
Шёлк волны ковылей прогибается, никнет, лоснится,
знойный ветер ласкает его или давит, как пресс,
да висит в небесах неподвижная хищная птица,
словно символ герба этих строгих белёсых небес.
Зайцы прыснут к посадке, взлетят куропатки над полем:
– Эй, водила, сверни! Напрямик здесь петлю эту срежь!..
Мы уже целый час пограничникам зенки мозолим,
мы торопимся к бухте, которою славен Атлеш.
Там вода, что хрусталь, там кефаль прямо с берега видно,
там у грота подводного прячется кто-то, как тать,
и угрюмые крабы выходят на гальку солидно,
чтоб смотреть на луну и огромные звёзды считать.
Пусть «жигуль» отдохнёт, мы за мысом поставим палатку,
ночь рассыплет по травам то ль росы, то ль блёстки слюды,
костерок разожжём, и сегодня мы выспимся сладко,
чтоб нырнуть на рассвете в манящую тайну воды.
И всю зиму потом будут сниться денёчки нам эти,
и расскажешь ты снова, зайдя на минутку ко мне,
как на чистом песке, под водою почти незаметен,
черноморский калкан*, словно щит, возлежал у камней…
* Калкан – щит (тюркск.) – черноморская шипастая камбала, королева
камуфляжа.