Зимнее утро. С морозцем погода.
Даль расплывается в дымке тумана.
Через большое скопленье народа
Медленно-медленно движутся сани.
В них фанатичку сковали цепями
И обрекли на страданья и муку.
Только она не сдалась – словно знамя,
Вверх поднимает с двуперстием руку
И заражает народ своей верой,
Страстна боярыня в этом запале.
Пусть ей воздали уже полной мерой:
Щёки бледны её, очи запали, -
Бьётся в глазах у боярыни пламя,
Помнить о вере народ призывая.
И поспешает сестра за санями,
От безысходности пальцы ломая.
Видим в народе печаль мы и горе,
Лишь кое-где торжество и злорадство:
Поп здесь хохочет, купец ему вторит, –
Оба свершают своё святотатство.
Справа находятся те, кто в печали.
Здесь полуголый юродивый, босый.
Пальцы в двуперстии. Очи запали.
Смотрит саням вслед с каким-то вопросом.
Хоть посинел он совсем от мороза,
Но даже этого не замечает
И, не меняя совсем своей позы,
Жестом боярыню он ободряет.
Нищенка рядом склонила колена,
Смотрит с любовью, вослед руку тянет.
С посохом странник, в лице перемена, -
Дума застыла, но гром скоро грянет.
На стороне фанатички столица –
Люди различных сословий и званий.
Видим мы милые женские лица.
Сколько в них горя, любви и страданий!
Вот горожанка склонилась в поклоне,
В синей шубейке, в платке золотистом.
А за спиною монашенка стонет,
Сколько испуга в лице её чистом!
Девушка в шапке узорной и шубке.
В пёстром расшитом платочке старуха.
Мальчик, бегущий в смешном полушубке, –
Он не теряет присутствия духа!..
Медленно-медленно движутся дровни,
Скрип от полозьев всё глуше и глуше.
След на снегу остаётся неровным...
И остаётся глубокий след в душах!