Но юноша не думал отступаться.
Он только лишь три рыбки попросил,
Надеясь, что живущую у моря
Подобной просьбой он не удивил.
И получая то, чего желалось,
Давид в рот рыбкам камни положил,
И протолкнул их внутрь немного дальше,
Чем те предметы прочно закрепил.
Затем не торопясь из дома вышел,
Решив давно, что сделает сейчас.
Он на крыльце присел, а рыбу рядом
Сложил и не сводил с летящих глаз.
А розовые чайки ощущали,
Что кроется у лакомства внутри.
Тут говорить не стоит, им хотелось,
Набить легко желудочки свои,
Но разумом не птичьим обладая,
Они смогли сдержать в себе порыв,
И потому летали и кричали,
Красиво свои крылышки раскрыв.
Давид до них сейчас мог достучаться,
Лишь музыкой волшебною своей.
Он должен был заставить их поверить,
Что этой пищи в мире нет вкусней,
Что от души и в помощь угощает,
Что он не нарушал в доме покой,
И что хозяйка может поручиться,
Призвав принять, что он принёс с собой.
Намерение юноша исполнил.
Прекрасно инструмент его звучал.
Семь дивных птиц поблизости присели,
И вслушивались в то, что он играл.
Не сразу все прониклись песней скрипки,
Но вскоре вдруг откликнулась одна.
Она к нему приблизиться решилась,
И прочих удивляя, подошла
Так близко, что невольно показалось,
Что птица не боялась ничего.
Она в глаза доверчиво взглянула,
Затем взяла в клюв рыбу близ него,
И при подругах тут же проглотила.
Все замерли. Давид её схватил,
Прижал к себе, боясь, что та взовьётся
И упадёт с небес, лишаясь сил.
Шесть птиц взлетели, та же что осталась,
Обласканная юношей в руках,
Мгновенно стала видоизменяться,
И в деву превращаться на глазах.