И в девстве соблюдала, в Боге воспитала.
Благим намерением Божию страху научала.
Пыталась скрыть ее от глаз людских в то время.
Она цветком прекрасным тогда в доме воссияла.
Готф в дом пришел. Тогда увидел ту девицу.
Был красотой сражен и страстно воспылал к ней.
И мысль одна ему тогда покоя не давала.
Хотел он одного: побыть немного с ней.
Прельстить надумал. Как же быть? Так неприступна.
Но ум затмился. Это любовь. Что ж здесь преступного?
Он приступил тогда с вопросом к ее матери.
Просил отдать себе отроковицу неотступно.
И будто замуж он возьмет ее серьезно.
На Родине жену, детей тогда имел он,
Но скрыл все это, притворился неженатым.
Мать отказала:" Что за глупая беседа?
И дочери в чужую землю не отдам я.
Ты пришлый человек и я тебя не знаю.
Ты отведешь ее с собою к чужестранцам.
Останусь я тогда одна в своей печали.
И детища другого нет, чтоб утешаться,
И в старости своей опоры нет надежной.
Я не отдам ее тебе, как ни проси ты.
Жить без нее теперь совсем мне невозможно.
Тогда угрозами готф стал пугать ее же:
"Не выйду я теперь отсюда и не думай.
И бедствия тебе я принесу большие.
Я воин и не пощажу теперь твоего дома.
Я зло любое причиню тебе, поверь мне.
Что захочу, исполню здесь же, просто сразу.
Не знаю я, что будет мне подмогой в этом.
Что уготовит тебе здесь, сейчас, мой разум."
Вдова была одна. И помощи ей нет в том.
Ни защитить, ни встать на сторону, помочь ей.
Но все равно она вновь смело возражала,
Ведь это готф бесцеремонно восшел в дом к ней.
Но готф все сам никак уже в том не смирялся.
То уговаривал, то сыпались угрозы.
Старался он склонить вдовицу быть послушной
И дочь отдать за него замуж, чтоб не поздно.